… Потрапезничали и пошли в обзор-дозор по городу. Подъехали к Фёдоровскому монастырю.

– Что это? Звуки бубна… Горловое пение… Что за?… – крайне удивлённо спрашивал Дэн.

– Рядом тут… в парке-саду… Лагерь… Палатки…. Мы разрешили… Наш один краевед, Илларион Сильвестрович (почётный человек!), ну… хм, рериховец… Его вера! Пусть! Он вот привёл буддистов, евреев, мусульман..

– Ха! У вас тут Малый Иерусалим значит! – рассмеялся Пахом Корнеич – А мы, язычники-славяне обретаемся?

– Есть! Дружно живут! Монастырю помогают, сад в порядке содержат… И им воду, да хлеб даём… Пусть живут! Толковые, образованные все… Инженеры есть… Очень нужны! Ну, и агроном, Феофан, путный есть у них – сад-то знаменитый – 600 видов растений! Хоть Америка – Япония – Китай! И история наша богата! Детям передать необходимо!

– Это точно! Очень нужно! Крайне важно! – подтвердил Савелий Андреич.

– Синий Камень! – воскликнул Даня. – Ишь, каков!

– Да! Это от нашего Капища! В честь Бога Солнца Ярило. Знатно… А мы «красные» таперя… Против Кащеев…

– Дааа… Хотели этот камень в фундамент церкви покласть… Лет 500 назад… Ну повезли через озеро, по льду…Лёд-то провалился, а камень на дно ушёл… А опосля, лет через 40 вылез! И на прежнее место отправился, на Капище твоё, Пахом! Даа… Но и наши «капища» чудны! Вот хоть Никольская церковь… Её в другом месте хотели соорудить. Да куды! Завезли камень-кирпич, много тонн… А они… «переехали» туда, где должно быть храму.

– Где предками заповедано! – добавил строгий дед Изосимов.

За ужином отведали знаменитой ряпушки из Плещеева озера! Вкусна зело! И с собой взяли… И по зорьке утренней собираться бы в дорогу, да Игнат вдруг впал в сентиментальное настроение. Ну, прям – в меланхолию! Странно! Чего с ним? Не острит, не ёрничает…

– Что-то, братцы, плещется в душе… Ха! Ряпушка из Плещеева озера, чой ли – ну, не шутить вовсе он не мог – Давайте напоследок,… на колокольню хочу… Знаменской церкви! На самый верх! Посмотреть… И на город, и на… храмы, и на озеро, и на речку Трубеж… Да, братцы, города эти… э… они…э… – Божедом…, Божьи дома… Даа… Что-то я… Прям «голубиная душа»… Тот «голубь – святой дух»?

– Ничаво… Это хороший камертон в тебе зазвучал… Проняло… Треснуло… Ничаво, полезно… Из трещин этих не бесы – поэты просачиваются… Пограничное состояние психики человека хоть и подмучивает, подмутивает, вроде ослабляет человека, да человеком делает… Мдаа… – задумчиво, глядя внутрь «вещей в себе» и внутрь себя, бубнил дед Пахом, чему-то очень радуясь в глубине души…

А ещё эта «глубина души» прозрела (Инсайт! Визионерство!) Встречу! С таким вот Поэтом! Встретят скоро человека утомлённого, смятённого, сокрушённого… Такого монашествующего поэта-одиночку. Отчуждённого экзистенцией длительного этого «пограничного состояния». Может, такому инсайту сопутствовало (вспомоществовало?!) и то, что буквально через три часа пути, как они двинутся по Ростовской улице на Ростов Великий им попадётся не только поэт, но и ещё колокольня, и ещё речка, и ещё озеро.

Да! Точно! Вот речка Сара, вот место её впадения её в озеро Неро. Ну, «рыбачок»-ведун промашек не даёт! И вот колокольня! И какая!

Ты, читатель, скажешь: любишь ты, писака, каляка-маляка, всё подряд мистифицировать, чудесность да гораздость во всякой вещице узревать. Может с претензией ишо: – прозревать. Под язычника-колдуна Пахома подкосить! А всё же просто, бумагу лишка не марай – он, Пахом, тут каликом всё исходил-переходил! Получил? То-то!

Что ответить тебе, розовощёкий читатель мой? Подождём… Поэта! Не будет – бей меня по моим брылям морщинистым.