Даже на общих классных фотографиях Вера никогда не улыбалась и стояла ото всех в сторонке, сбегала с чаепитий, уборок, экскурсий и субботников, лишь бы не чувствовать себя под игом мерзкого невидимки-кукловода по имени «мы».
Временами одноклассники встречались Вере поодиночке, вдвоём, втроём – на дополнительных занятиях, во время тех больших перемен, когда все разбредались: кому-то делали в медицинском кабинете прививки, кто-то гонял украденный из спортзала мяч, кто-то обедал в столовой, кто-то просто сидел в классном кабинете – когда невидимый кукловод ненадолго оставлял их, ослаблял петлю.
В ослабленной петле они – его куклы, его игрушки и члены шалого, агонического братства, были просто серыми, тусклыми человекоподобными фигурами, которые не орали, не визжали, не дрались, не швырялись апельсинами и не трогали Веру.
Но стоило только им собраться в компанию из десяти и больше членов негласного братства – как кукловод по имени «мы» тут же дёргал за нити каждую куклу и общую петлю, и словно после антракта начиналось очередное, неизвестно какое по счёту, действие в какофонической, бессмысленной, шумной постановке.
В ней невольно приходилось участвовать и Вере – ведь гадких кукол невидимого кукловода было множество.
И не представлялось возможным оторвать им головы, руки и ноги и отшвырнуть их – так она поступала в годы дошкольного детства с искусственными куклами.
А эти куклы, которые учились – или делали вид, что учились, – с Верой в одном классе, считались людьми и выглядели почти как люди, поэтому с ними приходилось куда труднее.
Но Вера мало-помалу училась бороться и против этих – больших, подвижных и разнообразных кукол.
Среди них была одна маленькая фигурка – писклявого, уродливого, щуплого карлика – Вера часто представляла, как бы ему доставалось от прочих одноклассников, если бы на нём, как и на ней, не было незримых нитей кукловода по имени «мы».
Но он был прочно привязан к общей петле, поэтому его без оговорок принимали в негласное братство, и он комично дополнял карикатурную, орущую труппу «кукольного театра» одноклассников.
VII
Вере порой казалось, что невидимый кукловод имя «мы» откуда-то украл – оттуда, где «мы» – это не бездумная сила, не единогласная агония человекоподобных фигур, а всего лишь мирное обозначение множественного числа тех людей, которым покровительствует имя «я».
Во всяком случае, так говорилось в учебнике русского языка – «я» во множественном числе – это «мы».
А полусумасшедший, злобный кукловод вмешался и всё испортил, забрал себе имя «мы» и создал отвратительное, шальное общество – братство кукол.
Вера искала подтверждения, что её догадки насчёт «мы» не беспочвенны – и находила его в тех немногих учителях, которые смотрели на одноклассников не как на единую бестолковую мешанину, но которые в этой мешанине – труппе кукловода «мы», искали тех учеников, кому покровительствовало имя «я».
Такой оказалась учительница русского языка и литературы – Василиса Алексеевна, которая стала вести уроки у пятого класса – сразу после того, как закончились четыре года начальной школы, – и заметила Веру среди безглазой кукольной труппы.
Прежде всего Василиса Алексеевна разглядела в Вере недюжинные способности к литературе и русскому языку.
Она восхищалась Вериными сочинениями и её тончайшим грамматическим чутьём – Вера могла сразу, без запинки, сказать, как правильно пишется то или иное слово, не думая, почему же оно так пишется.
Но откуда-то она это знала, хотя порой у неё бывали сомнения в правильности написания.
Тогда она, обходя правила грамматики, писала на черновике верный и неверный вариант слова, в котором сомневалась, а потом из этих двух вариантов безошибочно выбирала верный.