Александр Бурнаевский
Горожане спрятали зонты,
Океан объятья распростёр.
С шумного проспекта Красоты
Вниз меня везёт фуникулёр.
А внизу в неброской красоте,
Как из фильма памяти стоп-кадр,
Проплывает университет
И старинный Пушкинский театр.
Календарь кленовый в октябре
Обрывает за листком листок
И пелёнки сохнут во дворе.
Это старый мой Владивосток.
Там пацан в тельняшке смотрит вдаль,
Треплет ветерок его вихры.
Годы пролетели – и едва ль
Я найду приметы той поры.
Новости гремят со всех сторон,
Тянет из-за острова грозу.
Я на тротуар, как на перрон,
Выйду из вагончика внизу.
И как будто не было тех лет,
И как будто нет ещё моста.
И склонился бронзовый поэт.
Шаг – и он покинет пьедестал.
Шаг – и где-то на другом конце
Города звучат его слова.
И Высоцкий, отыграв концерт,
Курит возле каменного льва.
И в мансарде снова до утра
Светится окошко, как маяк.
Не грусти! Всему своя пора,
Пушкинская улица моя.
Июнь 2015
Элеонора
…Нигде мне не будет так хорошо, как в этом неухоженном, но прекрасном месте. Ибо именно здесь прошла лучшая часть моей жизни.
Элеонора Прей9, Владивосток
Не грусти, что кораблик уплыл
И обратно вернётся не скоро.
Не грусти, – не хватает чернил…
И над письмами Элеонора
Проливает слезу, – и слеза
В волны строки её обращает.
Поднимает корабль паруса
И прощается с ней. И прощает
Ей разлуку – почтовый конверт —
Остающийся дом с мезонином
И тот город, стремящийся вверх,
В облака над Амурским заливом.
Как давно – Боже мой, как давно
Били склянки на старом корвете, —
И она открывала окно,
И трепал её волосы ветер.
Жизнь прожить – не перо обмакнуть
В синеву, – не хватает простора.
По волнам отправляется в путь
На кораблике Элеонора.
Не грусти! Запечатай конверт,
Обучайся у чаек отваге
Жить без дома, как старый корвет
С парусами из тонкой бумаги.
Октябрь 2016
Колокола
По ком на родине звонят колокола —
Морские рынды затонувших кораблей?
Душа застирана от соли добела, —
Не разглядеть полоски тёмные на ней.
Как чайка белая, над городом парит
И растворяется в тумане навсегда.
Прощай-прощай от Эгершельда до Зари.
Погода лётная, солёная вода.
Прощай-прощай, наш музыкальный чердачок —
Шкатулка с песнями, окошко на залив.
Оплачен гамбургский, но не кабацкий счёт.
Уходим, ни гроша с собой не захватив.
Мигают бакены созвездьями в ночи,
Мерцают свечки в кельях маленьких кают.
О ком-то близком в небе колокол молчит.
О ком-то дальнем склянки на море поют.
Январь 2016
Гостинка
Как хорошо мы плохо жили…
Борис Рыжий
Тюремный коридор малосемейки,
Седьмой этаж и нерабочий лифт.
Мы в этих стенах сотворить сумели
Весёлый мир с окном не на залив,
А лишь на крыши, на кольцо трамвая.
Баляева, а дальше Луговая,
Ветра и чайки, чайки да ветра,
И разговор за чаем до утра.
Наш мир обогащался не деньгами,
А песенками, коим грош цена,
Весенним гололёдом под ногами,
Стаканчиком дешёвого вина,
Десятком верных зрителей в подвале,
Что гордо мы «аншлагом» называли,
Хватая жизнь буквально за обшлаг.
Нам дорог был наш маленький «аншлаг».
Итог закономерен и печален:
В руках журавль, синица в небесах,
Швартовный кнехт на островном причале
И первые снежинки в волосах.
Проигран мир, как старая пластинка.
Мы выключаем свет. Прощай, гостинка!
Пусть будет здесь уютнее другим.
Маршрутка ходит на «Ородруин».
Март 2019
Между небом и волной
Ни воды морской, ни лиха я
Не хлебнул ещё пока.
До свиданья, бухта Тихая,
За окошком облака.
Задрожала стрелка компаса
Там, где нас уже не ждут,
Тридцать первого автобуса
Закругляется маршрут.
Там над морем скалы высятся
И ступенями дома.
Там под утро лечь, не выспаться
Проще, чем сойти с ума
От потерянного образа,
Недописанной строки
И тоски, что душу год назад