– Я знаю, что тебе непросто. – вдруг тихо произнес Рамин как будто читая его мысли. – Но тяжёлую ношу вместе нести легче, и я готов понести её с тобой. Просто позволь мне это сделать. На это ведь и есть друзья.

В какой-то момент Галиб, захотел перевести тему или отмолчаться как он всегда это делал, но что-то в интонации Рамина заставило его не задумываясь прошептать:

– Это всё из-за меня. Все, кого я люблю, умирают. Адиль тоже погиб из-за меня.

Галиб, уже понимая, что он сказал то, что не собирался, приготовился к шквалу вопросов со стороны Рамина, и очень удивился, когда тот спокойно продолжал смотреть в звездную синеву неба, никак не показывая, что ответ Галиба потряс его.  Галиб лишний раз убедился в тактичности друга, который всегда знал когда надо говорить, а что еще важнее, когда надо помолчать. Наверное, это и стало причиной того, что Галибу захотелось всё ему рассказать. И он рассказал. Рассказал про смерть родителей, про Адиля, как они росли вместе, как шалили в школе, как Адиль был ему опорой и поддержкой во всем, как они вместе поступили на один факультет в один и тот же ВУЗ и про то, что случилось после…  После того как они со всеми ребятами отмечали окончание первого курса учебы.

– Адиль тогда выпил. За руль уже сесть не мог, поэтому машину вел я.  Я не любитель выпить. Было уже за полночь, Адиль сидел возле меня на переднем сиденье и рассуждал о планах на будущее иногда подпевая в такт песне по радио. Я смеялся.  Ничего не предвещало беду.  А потом… ему стало плохо. Его стошнило. Я отвлекся на него только на секунду, а дальше все было как показывают в фильмах: свет фар, летящих на нас, удар, наша машина, делающая кувырок и темнота. – Галиб замолчал.

 Он не рассказал лишь о том, как в той темноте, он услышал звук колокольчика, а потом увидел маму в пронзительно сияющем белом свете. Она была такой же какой он её помнил: нежной, красивой и улыбающейся.  Сара, держа за руку Адиля уводила его к свету. Галиб бежал за ними прося взять его тоже, но мама обернулась и ласково улыбнувшись сказала:

– Тебе пока нельзя милый. Помни какой ты сильный. Ты справишься. Я верю в тебя!  И ещё: следуй за колокольчиком!

Галиб перевёл дыхание. Он до сих пор не знал, что это было: весточка от мамы или просто видение, спровоцированное ударом.

– Я очнулся в больнице, —продолжил Галиб. – Я отделался синяками и сотрясением мозга. А Адиль… он не выжил.

 Галиб сделал глубокий вздох и выдержав паузу добавил:

– Я слышал, как мама Зема плачет, оплакивая своего единственного сына. И все по моей вине.  И я сбежал. Я не мог смотреть им в глаза. Не надо было мне садиться за руль, надо было вызвать такси или не знаю, что, но не садиться за этот проклятый руль! – в сердцах выкрикнул Галиб избегая смотреть на Рамина. Он не знал сам, что он хочет увидеть в его взгляде: оправдание или приговор. Рамин был прав. Произнеся всё это вслух он почувствовал, что это принесло ему крупицу облегчения. Он понял, что только что сделал первый шаг навстречу самому себе и памяти Адиля, а в лице Рамина обрёл близкого и чуткого друга.

– Скажи, что бы ты сделал по-другому, если бы мог повернуть время вспять и снова оказался бы в той машине? – неожиданно спросил Рамин.

– Не знаю, —растерялся Галиб, – может успел бы увернуться или принять удар на себя.

– Ага. И тогда, возможно, я бы сейчас сидел с Адилем, терзающим себя   чувством вины с одной стороны и маму Зему всё равно оплакивающую одного из своих сыновей с другой. Я так понимаю у нее их двое. Потому как несмотря на то, что ты не отвечаешь ей на телефонные звонки, она все равно справляется о тебе у командира почти каждый день, —спокойным голосом возразил ему Рамин.