…В последнее воскресенье февраля вновь созвонили вече. Народу пришло не меньше, чем в прошлый раз. Труды Марфы и ее сторонников не пропали даром, настроение в городе явно поменялось в пользу договора с Литвой. Коварство Москвы, натравившей на Новгород псковичей, заветы старины, страх утраты привычных вольностей подействовали на умы горожан. Сказались и меры устрашения. После нескольких уличных расправ многие противники Борецких побоялись прийти на площадь.

Первым на вечевую степень поднялся боярин Василий Максимович. С медлительной торжественностью развернул пергаментный свиток договора Великого Новгорода с королем Казимиром.

– Король держит Новгород в воле мужей вольных, по их старине и по крестной грамоте, – раскатился над вечем зычный голос. – Целует крест ко всему Великому Новгороду за все свое княжество и за всю Раду литовскую. Король не отнимает у новгородцев их веры греческой православной. И где будет любо Великому Новгороду, тут и поставит себе владыку; римских церквей король не ставит ни в Новгороде, ни в пригородах, ни по всей земле Новгородской.

Площадь слушала с напряженным вниманием, а посадник продолжал перечислять все новые пункты, каждый из которых заботливо оберегал новгородские интересы. Воспрещались королевские торговые пошлины, наместник и дворецкий Казимира могли держать на Городище не более пятидесяти человек и не имели права владеть новгородской собственностью. В королевскую казну поступали налоги от Русы, Ладоги, Ижоры, зато доходы от самых богатых мехами и воском волостей Заволочья, Перми, Печоры текли в казну республики. Торговля с Ганзой сохранялась в неприкосновенности. Суд, как исстари было заведено, объявлялся совместный, только вместо князя рядом с посадником садился королевский наместник.

Главный пункт договора составители приберегли напоследок:

– Пойдет великий князь Московский на Великий Новгород, или сын его, или брат, или которую землю поднимет на Великий Новгород, королю садиться на коня за Новгород со всею Радою литовскою; если же король, не помирив Новгорода с московским князем, поедет в Польскую землю или Немецкую и без него пойдет Москва на Новгород, то Рада литовская садится на коня и обороняет Новгород. Если король помирит Новгород с московским князем, то возьмет черный бор по новгородским волостям, один раз, по старым грамотам. За это послы новгородские готовы целовать крест честному королю за весь Великий Новгород в правду без всякого извета.

Когда отзвучали последние слова договора, искушенные мужи многозначительно переглянулись. Получалось, что Новгород не переходил в подданство Литвы, а просто заключал договор о взаимопомощи на случай нападения третьей стороны.

Подписали договор от имени Великого Новгорода посадники Офонос Остафьевич и Дмитрий Исакович, посадничий сын Иван Кузьмич, от житьих людей Панфил Селифантов, Кирилл Иванович, Яким Яковлевич, Яков Зиновьевич, Степан Григорьевич. Им и предстояло ехать с посольством в Вильну. Толпа напряженно ожидала архиепископского одобрения договора и, услыхав слова: «Владыка благословил!», облегченно выдохнула.

На вечевую степень поднялся бледный от волнения московский наместник Яков Захарьин. Прокричал, надсаживаясь: «Люди новгородские, исправьтесь, помните, что Новгород – отчина великого князя! Не творите лиха, живите по старине!» Его не слушали. Нестройные выкрики «К Москве хотим!» – были заглушены слитным ревом вечевого большинства. На несогласных угрожающе надвинулись нанятые Борецкими ватажники. Полетели камни, хряснули колья, несколько человек с разбитыми головами пали на утоптанный снег.