– Кто это? – спросил я и набрал полный рот кофе с виски.

– Это Дэн, – сказал Дэн. – Я вернулся в лабораторию и провел опыты с водой.

– А ты вообще спишь?

– Да ну этот сон. Это важнее.

Я опять зевнул.

– Хорошо, это важнее. Что ты там нашел?

Дэн сказал:

– Я поставил опыт на определение возраста воды и организмов. Тут Рета, она мне помогает, и мы уже сделали двадцать или тридцать анализов, чтобы быть уверенными.

– Ну? Что там такое?

– Анализы говорят о возрасте органики в воде, и это дает представление о глубине, с которой достали воду. Если, к примеру, органике семь-восемь тысяч лет, то вода из пласта с лиственным лесом, который можно найти на глубине шесть метров. Понимаешь?

– Конечно, – сказал я. – Чем старше, тем глубже источник. Так сколько лет существу в воде Бодинов?

Последовала пауза.

Наконец он сказал:

– Ты поверишь, если я скажу, что около двух миллионов лет?

– Два миллиона? То есть вещества в воде доисторические?

– Точно. Мы перепроверили много раз – ошибки быть не может. Вода идет из подземных источников на глубине более полутора миль.

Я допил кофе с виски и кашлянул.

– Это смешно. Их колодец глубиной не больше тридцати метров.

– Анализы убедительные.

– Хорошо, пусть убедительные. Но что они доказывают? Бодины пили какую-то старую воду. Что это нам дает?

– По-моему, до тебя не дошло, – терпеливо объяснил Дэн. – Существам в воде тоже два миллиона лет.

– Прошу прощения?

– Этим гадким существам два миллиона лет. Я проверил жидкость, которая из них выходит, и их собственную органическую основу. Результат тот же. Я послал пробу в лабораторию в Уайт Плейс на радиохимический анализ, чтобы быть вдвойне уверенным, но, по– моему, сомневаться нечего. Им два миллиона лет.

Я закрыл глаза. Это уж слишком.

– Слушай, Дэн, – сказал я устало, – как можно жить два миллиона лет и не умирать? У них даже бороды нет.

– Все равно, это так. Это живые ископаемые. Рета сейчас проверяет, можно ли их отнести к какому-нибудь известному доисторическому виду.

Я долго молчал. Разговаривая с Дэном, я вдруг почувствовал себя усталым, одиноким и замороченным всем тем, что произошло за последние двенадцать часов. Если как на духу, то я еще и испугался. Из головы не шли мысли о чешуе Оливера, бугристом панцире в ванне, о качающейся неповоротливой фигуре, которая сбежала от меня через изгородь Бодинов.

– По-моему, – сказал Дэн, – нам придется сделать еще несколько анализов и даже покопаться в самом колодце. Откуда-то же вода должна идти, и для того, чтобы защитить город, мне надо знать, откуда. Может быть, ты поедешь сегодня попозже днем вместе с нами, чтобы помочь? Я советовался с Картером, он обещал, что поможет, чем может.

– Во сколько мне надо там быть? – спросил я его.

– Поспи сначала. Я поеду, как только закончу здесь в лаборатории. Давай договоримся на полтретьего у дома.

– Хорошо, – сказал я и повесил трубку.

Я взглянул на Шелли – тот смежил веки, будто все эти дела его утомили.

– Не напускай на себя такой вид, – сказал я, отправляясь в спальню. – Целая банда ископаемых обосновалась в городской воде, и пока похоже, что от них у людей появляется рыбья чешуя. Ты, как кот, хочешь покончить с рыбьей чешуей или нет?

Я разделся, расправил скомканную, как я оставил ее утром, постель и залез под одеяло. Я был так утомлен, что через пять минут уснул.

Когда я спал, я видел престранный сон, а может, сны. Я стоял на берегу моря, ночью, и луна проливала свой свет на поверхность воды. Потом я плыл, качаясь на волнах, и вода подо мной была соленой и ужасно холодной. Луна пропадала и появлялась, как далекий чужой маяк.