И вдруг меня осенила мысль: а что, если мое повышение – дело его рук? Пузан его близкий родственник. Он сказал, что все уладит. И меня повышают! И я лечу в Испанию! Хотя то, что Макаров сообщил про урезанный на поездку бюджет, было для меня полной неожиданностью. И все-таки я еду. Причем тринадцатая, что, видимо, вообще не планировалось.

Сердце сжалось от досады и разочарования. Понравился ли мне Мирон? Да он мне стал просто омерзителен! Представляю, ЧТО Макаров завтра разнесет по террариуму.

Боже мой, зачем вообще нужны мужчины? Они все портят. Они изменяют, врут, во все вмешиваются. Как хорошо было бы без них!

С этой мыслью я и уснула, после того как выбралась из ванной. И утром проснулась с ней же. Досада от выходки наглого преподавателя из автошколы стала гораздо меньше. По сравнению с радостью продвижения по карьерной лестнице она превращалась в ничто. На войне все средства хороши. Ведь, в конце концов, не спала же я ни с ним, ни с его дядей – моим боссом – для этого. Макарова я на место поставлю, а что обо мне будут думать остальные, мне по-прежнему было наплевать.

В обеденный перерыв я встретилась с Алькой и Никой и поделилась с ними своей радостной новостью, убрав из истории Мирона и его родственные связи с нашим Пузаном. Алька конечно же сразу предложила это отметить, но я тут же привела контраргумент: у меня просто не было на это времени. Мне предстоял переезд в новый кабинет на новом этаже, оформление кучи бумаг в отделе кадров, подготовка к командировке заграницу, оформление виз, билетов и много еще чего, не говоря уже о сборе чемодана.

В четверг вечером Алька приехала ко мне, чтобы помочь собрать вещи. Сразу за ней приехали Антон с Никой. Антон привез много вина, фруктов, конфет и вообще полный пакет всякой еды. Мне ужасно не хотелось засиживаться с ними, так как рейс у меня был в семь утра. Но мы все-таки отметили мое повышение и просидели на моей кухне до глубокой ночи. Не могу передать, как мне было хорошо, что у меня были мои девчонки со всеми их помешанностями. Батыр приехал за Алькой в начале первого часа ночи и тоже присоединился к нашему банкету.

Короче: спать я не ложилась! В пять утра мы погрузили мой чемодан в машину к Антону, и он повез меня в Шереметьево. Альке я оставила ключи от квартиры, так как вся компания благополучно завалилась спать у меня дома, благо место позволяло. Антону я строго-настрого наказала заставить девчонок привести мой дом в порядок. Он проводил меня до стойки регистрации, и я отправилась в зону ожидания посадки, миновав огромное количество магазинов со спиртным и косметикой. Посадка уже шла, поэтому моей мечтой было поскорее очутиться в кресле и заснуть. Что я и сделала, оказавшись на своем месте у окна: натянула на глаза очки-повязку для сна и просто за секунду провалилась в сон.

Я уснула, даже не пристегнувшись. И не слышала, как в кресло рядом со мной, засунув свою сумку и мой ноутбук (который я сжимала в руках, засыпая) на верхнюю полку, расположился Мирон. Я не почувствовала, как он застегнул мой ремень и подложил мне под голову маленькую белую подушечку, которую по его просьбе принесла стюардесса сразу после взлета. Я спала себе спокойно до самой Барселоны. И проснулась только после того, как салон почти опустел и все мои коллеги и наши индусы уже скрылись из вида. Единственный кого я увидела, едва открыла глаза, был этот ненавистный наглый и самоуверенный тип, убивший пару дней назад мою самооценку. Опять с этой дурацкой улыбкой!

– Привет, Высоцкая. Выспалась?

– Какого черта ты здесь делаешь? – злобно спросила я, стягивая очки с головы.