У стены стояли десятки полотен. Ей хотелось спросить, что побудило его написать их, а после вот так сложить в кучу. Что вообще он с ними делает? Но момент для расспросов казался неподходящим.

И тут она заметила русалку.

– Боже, она прекрасна. И ужасна. Так ужасает подлинная красота. Она не станет их спасать, да? Это не Ариэль, ищущая любви и мечтающая о ножках. Ее единственный избранник – море. Она будет смотреть, как они тонут. И если кто-то доберется до ее скалы, его участь будет еще ужаснее. Но последнее, что он увидит в жизни, – это ее красота.

Лайле хотелось коснуться извилистого радужного хвоста, и она спрятала руку за спину, чтобы удержаться от искушения.

– Как вы ее назовете?

– «Она ждет».

– Идеально. Просто идеально. Интересно, кто ее купит? И разглядит ли ваш посыл или увидит всего лишь красивую русалку на скале над бурным морем?

– Он увидит то, что захочет увидеть.

– Значит, не умеет смотреть. Ну вот, я отвлеклась. Здесь больше никого нет. Она была тут, но уже ушла. – Лайла повернулась и увидела, что Эш наблюдает за ней. – Нужно вызвать полицию.

– И что мы им скажем? Что унюхали запах, который выветрится прежде, чем они приедут? Насколько я могу судить, все на своих местах.

– Джули кое-чего недосчиталась. И от вас она, вероятно, ушла не с пустыми руками. Прихватила мелочовку – сувенирчики, так сказать. Но это неважно, или как?

– Нет. Здесь она искала не вас, а что-то. И это что-то, нужное ей, было у Оливера. Здесь она бы этого не нашла.

– А значит, она продолжит поиски. И это не мне нужно быть осторожной, а вам, Эш.

Возможно, она была права, но Эш все равно проводил ее до квартиры, обошел все помещения и только после этого ушел.

По пути домой он отчасти даже надеялся на то, что что-то произойдет. Ему отчаянно хотелось дать волю рукам – пусть даже речь шла о женщине в дизайнерских туфлях и с татушкой на лодыжке, как уверяла Джули.

Тот, кто убил его брата или был причастен к убийству, проник к нему в дом, обошел его надежную сигнализацию и пробыл там изрядное время.

В полной уверенности, что путь чист.

Отсюда следует, что за ним следят. Женщина точно знала, что путь будет чист. Более того, успела убраться за считаные минуты до их прихода. Уйди она чуть раньше, и запах выветрился бы.

Итак, что мы имеем? Два убийства, два взлома и, безусловно, слежка.

Во что, черт побери, вляпался Оливер?

На сей раз это не карточные долги и не наркотики. Не похоже. Что за дельце всей жизни братец хотел обстряпать, какой куш сорвать?

Как бы там ни было, эта тайна умерла вместе с ним. И женщина, с кем или на кого бы она ни работала, может сколько угодно следить за ним, обыскивать дом, все равно ничего не найдет, потому что у него ничего нет.

А есть только мертвый брат, убитая горем семья, огромное чувство вины и бешеная ярость.

Войдя в лофт, он сменил код – а вдруг поможет. И для надежности решил снова подключить охранную компанию.

А пока неплохо бы понять, поживилась ли чем-нибудь незваная гостья.

Он постоял немного, ероша волосы. Пространство было большое. Он любил простор, обилие комнат, целесообразность. Любил принимать у себя свою большую семью.

Теперь ему предстояло обыскать весь дом с учетом того, что здесь побывал злоумышленник.

К исходу часа Эш определился с пропажами. Список был короткий и странный.

Соль для ванн, которая особенно нравилась матери, серьги единоутробной сестры (от второго брака матери), забытые с месяц назад, когда они с матерью переночевали у него, ловец солнца из витражных стеклышек, подаренный на Рождество сводной сестричкой (от четвертого брака отца) и гильошированные серебряные запонки от Тиффани в нежно-голубой коробочке.