Эш снова взялся за бинокль. Должно быть, это Оливер уговорил подружку купить картину. Опять нахвастался. Или она сама купила, чтобы сделать ему приятное. Как знать?

– А в квартире кто-нибудь еще бывал? Гости, ремонтники – хоть кто-нибудь? – поинтересовался Эш, когда она вернулась с двумя бокалами красного.

– Нет. И, помнится, меня это удивляло. Ко всем, за кем я наблюдала, рано или поздно кто-нибудь приходил – гости, друзья, доставщики. А к ним – нет. Они часто отсутствовали, почти каждый вечер. И днем в основном тоже, но обычно порознь. Я предполагала, что они ходили на работу. С другой стороны, возможно, к ним кто-то приходил, когда я не смотрела. Может показаться, что я пялюсь в чужие окна круглые сутки, но это не так. Бывает, смотрю утром, потом вечером. И, если сон не идет, поздно ночью.

– Эта квартира – идеальное место для вечеринок. Оливер их обожал, любил большие компании и непременно устроил бы тут большую тусовку. Почему же они этого не делали?

– Летом многие уезжают из города, поэтому у меня обычно нет отбоя от клиентов.

– Тогда почему они не уезжали?

– Разве он не работал?

– Он работал на дядю со стороны матери – тот занимается покупкой и продажей антиквариата. Еще доил трастовый фонд, иногда это сходило ему с рук. Думаю, на дядю Винни он работал почти год, и все шло неплохо. По крайней мере, в семье прошел слух, мол, Оливер наконец-то нашел себя. И вот… Нужно будет поговорить с Винни.

– Это тяжело. Особенно в такой большой семье. Нужно всем сказать, со всеми переговорить. Но в этом есть и свои радости. Мне всегда хотелось брата или сестру.

Она замолчала, потому что он снова задумчиво смотрел на закрытое ставнями окно.

– Вы поговорили с отцом?

– Да. – Эш понуро сел и уставился на бокал. – Они на несколько недель уехали в Шотландию. Вернутся в Коннектикут к похоронам.

– Вы ими занимаетесь?

– Выходит, что да. Его мать сейчас в Лондоне. Для нее это стало огромным ударом. Иначе и быть не может – потерять единственного сына… Она любит дочерей, но Оливер был для нее всем.

– С ней есть кто-нибудь?

– Порша живет в Лондоне, Олимпия снова вышла замуж. Рик? Нет. Это ее первый муж, до отца. – Он потер переносицу. – Найджел. По-моему, порядочный человек. Он с ней, но она настолько убита, что все хлопоты по организации прощания легли на меня – скорее всего, оно пройдет в компаунде.

– У вас есть компаунд?

– У отца. Пресса уже ведет себя безобразно, так что пусть до поры до времени держатся подальше.

«А каково ему, в эпицентре», – подумала Лайла.

– Журналюги донимают?

Он отпил вина и, сделав над собой усилие, принял расслабленный вид.

– Оливер – мой единокровный брат. Сводных и единокровных братьев у меня несколько. Все не так плохо, тем более что я стараюсь особенно не светиться.

– И как вам это удавалось, когда вы встречались с примой-балериной? – Она слегка улыбнулась, надеясь чуточку отвлечь его от тяжелых мыслей. – Гугл и Джули.

– Пресса преимущественно интересовалась ею.

– Вы так считаете? – Она откинулась на спинку стула. – Успешный художник из очень состоятельной семьи с физиономией благородного разбойника…

– Благородного разбойника?

Она пожала плечами, довольная тем, что развеселила его.

– Мне так показалось. Думаю, о вас там было не меньше, и надеюсь, что пресса оставит вас в покое. У вас есть кому помочь?

– Помочь мне с чем?

– С организацией похорон. В такой большой, раскиданной семье дел невпроворот. Это без учета всех обстоятельств и того факта, что обоих родителей нет в стране. Знаю, я человек посторонний, но готова помочь, если нужно. Могу сидеть на телефоне, увязывать и согласовывать.