Лера молча воззрилась на Фенрира, и тот протянул ей лист бумаги. Она бегло прочла заявление и ниже одним росчерком поставила свою округлую подпись, а потом вернула ему бумагу:

— В юротдел. Отработаешь ещё неделю, а после назначения замены начнёшь курс обучения.

— Спасибо, — Андрей был немного шокирован тем, как легко она в этот раз согласилась на его перевод, но не решился на комментарий вслух.

Сама Лера уже знала, что день обещал стать «громким», как только Макс узнает о переводе сына в наёмники. Но вся эта возня и дурость Давыдова‑младшего после случившегося настолько ей опостылели, что хотелось кардинально дистанцироваться от семейных разборок горе‑отца и его непутёвого сына.

* * *

— И как сие понимать?! — гнев Охотника не заставил себя ждать.

Лера раздражённо закатила глаза и уронила лоб на ладони:

— Как видишь, так и понимай.

— Я этот бред не подпишу!

— В данном случае достаточно одной моей подписи.

Макс упёрся ладонями в стол Леры и разъярённо уставился на неё:

— Поясни, будь добра.

— Что тебе пояснить? Что твоему сыну уже под тридцатник? Что он уже вправе сам решать, чем хочет заниматься? Или что твоё мнение для него в этом вопросе не имеет веса? Что тебе объяснить, пупсик?

— Ты вообще в отпуске должна быть!

— Кому должна — я всё простила.

— Головой не ударялась? — Макс безуспешно пытался понять, что не так было с настроением Пики.

— Отвали, а?

— Это мой сын! А ты подписываешь ему путёвку на тот свет!

— Отправиться на тот свет — тоже его право.

— Совсем сбрендила! Я запрещаю переводить Андрея в наёмники!

— Ты не можешь запретить ему жить той жизнью, которую он выбрал.

— Зато ты так запросто разрешаешь! Лёгким росчерком пера подписываешь смертный приговор?! Что с тобой?!

На языке Леры уже вовсю крутилось нецензурное послание Макса в дальние края.

— С чего ты взял? Основная масса наёмников работает у нас годами. Некоторые — ещё со времён первого набора Дениса.

— Некоторые?! Четырнадцать из пятидесяти! Процент выживаемости сама посчитаешь?! — Макс орал уже так громко, что на его шее проявились плавными буграми вены.

— Ну и что? — какое‑то мазохистское желание довести Давыдова до белого каления завладело истерзанным за неделю сознанием Леры. — Он же не единственный твой ребёнок.

— Ну и что?! Перовская, ты приболела? Или что это? Мне нужен переводчик с твоего саркастичного на русский!

— Нужен — найми. И хватит на меня орать!!! Хочешь разборок — найди и выпори своего грёбаного сына! Если выкроишь в напряжённом графике работы время до его первой командировки.

— О, да! Твоя любимая тема задеть меня… Нет, милочка! С ним я уже успел пообщаться!

— И судя по вздувшимся на твоей шее и висках венам, эффект был нулевой, — мрачно усмехнулась Пики.

Макс скрежетнул зубами и с подозрением прищурился.

— А ты чего такая тухлая? Из отпуска вернулась на неделю раньше…

— Захотела и вернулась, — не желая продолжать бессмысленный спор, Лера поднялась с кресла.

Но Давыдов‑старший ловко поймал её за тонкий локоть:

— Что произошло? Андрей чего‑то наговорил тебе?

Не выдержав, Лера огрызнулась:

— Думаешь, у него из всех органов язык — самый вредоносный?

— Что? — Макс ещё пристальнее всмотрелся во влажные красноватые глаза Пики.

— Ничего! — она попыталась вырвать руку из его хватки.

— Что он сделал?..

— Что сделал, того не исправить.

Мысли о возможном недостойном поведении сына лихорадочно метались в голове Макса.

— Лера…

Несколько раз моргнув, она произнесла зловещим шёпотом:

— Твой сын трахнул меня. Пока я была в отключке. Так что пусть катится ко всем чертям. Отменять перевод я не собираюсь.

— Что… — Макс, будто ударенный в солнечное сплетение, попытался вдохнуть немного воздуха, но не смог.