– Тебе не интересно, кто к нему придет? Не интересно, кто сейчас в клане Атрахасиса? А если в ком-то из них течет его кровь? – взглянула на него Актриса. – Может быть стоило их э… взять и как-то использовать гены. Кто знает, может это дало бы следующему поколению Высших новые уникальные возможности.

– Неинтересно, – бросил на нее строгий взгляд Президент. – Мы это уже обсуждали и не раз. У нас достаточно сил, чтобы управлять этим бардаком. Большего мне не надо. Игры с кровью Атрахасиса и артефактами могут привести к самым непредсказуемым последствиям. Так уже было в самом начале Коллегии. Потом мы почти пятьсот лет стояли на ушах, стараясь минимизировать последствия. Источник молчит уже целое тысячелетие. Я хочу, чтобы так оставалось и дальше. Так спокойнее для нашей великой миссии.

– Может, мы зря беспокоимся? Может, нет никакого Клана Атрахасиса, а события последних лет – всего лишь цепочка совпадений? – задал вопрос Дипломат.

– Может быть. Но подстраховаться стоит. Здесь я поддерживаю Президента, – высказал свое мнение Профессор. – Вначале рейды бандитов на археологические музеи и площадки раскопок. Потом выясняется, что оттуда изъяты среди прочего и амулеты с пентаграммой. Потом эта история с табличками шумерского царя. Потом гибель Касани и иранского полковника-историка, с которым он встречался. Мы пока не чувствуем прямого противодействия от кого-либо. Но если представить, что существует Клан, то ситуация может очень сильно осложниться. Этот фактор нам нужно исключить. Причем очень быстро. Пока мы не определились с куратором по Ирану, одному из Высших нужно взять там ситуацию под контроль.

– Ты предлагаешь отправиться туда одному из нас? – поднял брови Художник. – В Иран? К религиозным фанатикам?

– Я не вижу другого выхода. У Касани был преемник. Нужно его оценить и посвятить в наше дело. К тому же личное воздействие одного из Высших на руководство Ирана может облегчить инициацию куратора и позволит установить контроль над Источником, не привлекая внимания.

– Это риск. Там жесткий исламский режим, – покачал головой Президент.

– Риск можно минимизировать, – Дипломат обвел всех взглядом с экрана, – Президента, Профессора и Актрису туда не отправишь. Один капиталист. Вторая женщина. При всем уважении в исламской стране с ней никто серьезно разговаривать не будет. Профессор – светило либеральной экономики. Тоже не совсем в тему. Остаемся я и Художник. Я как ооновский функционер могу туда поехать в любое время. А Художник писал портрет предыдущего президента Ирана и имеет там на верху неплохие контакты, чтобы написать портрет нового.

– Ты так говоришь, как будто мы все уже согласовали, – недовольно хмыкнула Актриса. – Может, у кого-то будут весомые возражения.

– Тогда высказывайтесь, – пожал плечами Дипломат и отвалился на спинку кресла.

Посовещавшись еще полчаса, Высшие решили отправить в Тегеран Дипломата. Тот был главой Управления по координации гуманитарных программ ООН, уже не раз посещал Иран и лично встречался с лидерами Исламской Республики.

* * *

Когда в Нью-Йорке короткий Совет Высших подходил к концу, частный самолет Гедеона уже приземлился в аэропорту Тегерана. Полковник Рахани рассеянно смотрел на сдержанную ночную иллюминацию Главного терминала, с оттенком грусти вспоминая, как еще пару месяцев назад он жил спокойной жизнью, не имея представления о том, какие силы приводят в действие сложный механизм развития человеческой цивилизации.

2020 год. Израиль

Старший офицер дежурной смены штаба ВВС посмотрел на один из трех стоящих перед ним мониторов и, увидев тревожно мигающее красное окошко, тихо выругался. Он перевел взгляд на нависающий над оперативным залом большой стеновой экран, отражавший воздушную обстановку в тысячекилометровой зоне безопасности Израиля. На одном из сегментов почти в самом центре Ирана пульсировала алая точка. Не размышляя, полковник набрал на клавиатуре команду, запускающую экстренный боевой протокол, и снял трубку телефона, обеспечивавшего прямую связь с начальником штаба ВВС, начальником штаба ЦАХАЛ