Если размеренную повседневную жизнь представить как затишье перед боем, многое начинает видеться по-другому. Утлая вереница будней обретает сакральный накопительный смысл!

– Вымысел! – крикнет поборник распорядка.

– А вот и нет! Согласно Основному закону философии (закону перехода количества в качество) всякая перемена к лучшему (или к худшему) вызвана накоплением некоей критической массы. Так?

– Ну-у, так…

– Если долгое время среда пребывает в покое и не разрешается каким-либо превращением (катаклизмом, боем), она заболачивается и переходит в режим самоуничтожения – Natura abhorret vacuum1. Так?

– Допустим, так.

– Остаётся одно – будем внимательны: тихие струи бытия таят в себе многие проблемы!

– Почему?

– Да потому, что так устроена метафизика бытия: слово «задарма» оплачивается дважды!

И ещё.

Стабильность обладает гипнотическим воздействием. Она успокаивает, расслабляет и обнуляет наши врождённые способности к вариативному мышлению. Поэтому выжить в философской «междоусобице» между накопленным количеством и новым качеством нелегко и не каждому по силам!

Животным проще. Их защищает инстинкт самосохранения. Именно он заставляет лягушку, попавшую в банку с молоком, не взвешивать шансы на выживание, но яростно вытаптывать под собой «коровий прибыток». Вытаптывать его до тех пор, пока в банке не образуется твёрдое масло.

А человек? Будет ли он, попав в беду, совершать бессмысленные на вид действия, услышит ли он голос своего инстинкта самосохранения? Вряд ли. Скорее всего, скажет: «Фатум! Возникли обстоятельства непреодолимой силы».

И лишь немногие, собрав волю в кулак, пойдут в атаку на редут непреодолимых обстоятельств и, быть может, взметнут над головой противника знамя победы.

А может, и не взметнут. Сражённые стрелами врага, они упадут в сырую землю и погибнут как победители. Да-да, как победители! Потому что никакие обстоятельства не смогли заставить их отказаться от штурма.

Вы усмехнётесь: «А если в банке из-под молока окажется простая вода, что тогда станет с лягушкой?»

Отвечу: «Не знаю», но утверждать: «Наверняка утонет» – не буду.

Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова (или попросту «Курчатник») в 70-е годы прошлого века разительно отличался от прочих секретных заведений демократичностью внутреннего распорядка. Основатель института, один из «отцов» советской атомной бомбы, Игорь Васильевич Курчатов ввёл правило свободного начала и окончания работы. Он приветствовал, если физики после обеда часок-другой поиграют в волейбол или на теннисных кортах погоняют мячик.

Даже благоустройство ведомственной территории Игорь Васильевич решил просто и гениально: распорядился не планировать заранее никаких внутренних делений, а подождать, пока учёная братия сама определит удобные ей направления. И только через пару месяцев, когда стриженые газоны украсили протоптанные сотрудниками дорожки, примятую травку обложили бордюром и заасфальтировали.

Кафедра общей экспериментальной физики Московского инженерно-физического института распределила Егора Дивеева в «Курчатник» на преддипломную практику. Мягкая рабочая дисциплина, контролируемая только совестью учёного и научным результатом, пришлась Егору по душе. Повезло и с научным руководителем практики. Игорь Сергеевич Слесарев, талантливый теоретик и обаятельный человек, повёл юношу в чертоги последних самых смелых теоретических разработок.