«Фокус» сворачивает с трассы на заправку. Они обсудили эту остановку пять минут назад. У них еще есть время, чтобы выпить по кофе.

– Что там у нас с бензином? – на всякий случай спрашивает Макс.

– Да хватит, – говорит Солдаткин. – Все равно машину потом бросать, зачем тогда заливать лишнее?

Фраза, в которой помещается весь, без остатка, Лазарь – расчетливый и прижимистый сукин сын. Отца родного снесет в ломбард, если понадобится.

Макс вспоминает, как впервые повстречал Солдаткина месяца полтора назад на стремной разбомбленной квартире, где в окнах без занавесок отражались лампы-стриптизерши, бесстыдно сбросившие абажуры и отплясывающие голыми под «Розовые розы». Народ собрался неказистый, но разбитной. Макс и Солдаткин попали туда с разными компаниями, перекинулись парой фраз, а потом пришло время посылать гонца. Спиртное в квартире еще было, но грозило закончиться ближе к часу Икс, после которого вступал в силу запрет на его продажу. Гости насобирали денег на продолжение шумного банкета. Гонцом выбрали Макса. Солдаткин вызвался помочь. Они дошли до ближайшего супермаркета, но брать, что собирались, не стали. Солдаткин, по дороге плотно присевший Максу на уши, предложил не возвращаться в квартиру, а закончить праздник где-нибудь в другом месте. Вдвоем. Такой поступок был совершенно не в стиле Макса, но люди в квартире остались незнакомые. В лучшем случае – малознакомые. А еще он изрядно набрался, поэтому и согласился. Они с Солдаткиным купили сигарет и угнездились в баре на окраине микрорайона. Главными достопримечательностями бара являлись недорогой алкоголь и покрытая «серебрянкой» туя в керамическом горшке, вмонтированном в стойку. Они взяли водки с соком, и после ста граммов, очень быстро догнавших ранее выпитое, Солдаткин, наклонив к собутыльнику узкое крысиное лицо, перешел на громкий шепот и рассказал Максу свой план.

План быстрого обогащения.

И вот теперь они паркуются на краю заправки возле железного бака с надписью: «Для промасленных обтирочных материалов». Выходят под жаркие лучи пепельного солнца. Вдыхая горячий, вязкий (еще и с парами бензина) воздух, Макс понимает, как хорошо все-таки было ехать в машине с «климат-контролем». Остается надеяться, что в павильоне будет работать кондиционер.

Перед дверями павильона навалены аккуратно запакованные охапки дров и большие мешки с углем. Торговать ими сейчас все равно что в тридцатиградусный мороз на каком-нибудь открытом катке продавать с лотка эскимо. Да, очутиться бы сейчас хоть на пять минут в зиме. Конечно, тридцатиградусный мороз – перебор, размышляет Макс. Хотя в детстве при таком можно было не ходить в школу. Сидишь дома, пьешь чай с вареньем, слушаешь пластинку «По следам бременских музыкантов» или смотришь телевизор.

В павильоне, конечно, не минус тридцать, но градусов восемнадцать. Якобы японская сплит-система старается отдуваясь, пашет на полную. Приятные прохладные струйки забираются под цветастую рубашку-поло Макса, и он улыбается. Кроме кондиционера, на заправке никто больше не работает. Ну, может быть, еще радио, по которому как раз передают, что упавшие на дорогу горящие деревья заблокировали поселок с удивительным названием Греция в километрах пятнадцати отсюда. Туда на вертолете вылетели спасатели, а полиция готова перекрыть «Скандинавию» и ждет только указания властей. В прохладном помещении, где пахнет смесью полистирола, полиамида, поливинилхлорида, полипропилена, поликарбоната и полиэтилена, это все похоже на новости из Венесуэлы, Танзании или откуда-то еще – происходит не с нами, далеко и сюда точно не доберется; что там дальше в программе?