Девушка глубоко вдохнула, заставляя сердцебиение успокоиться.

– Вы даже не знаете, как меня зовут, – спокойно сказала она.

– Кенна! – выпалил Луи и умолк, удивлённый тем словом, которое сорвалось с его губ.

Девушка, казалось, была удивлена не меньше его – и в глазах её снова появился страх.

– Да, это так, – осторожно сказала она, – но половина Вены знает меня.

– Я знаю о вас всё.

– Например?

Луи в задумчивости замолк. Воображение отказывалось ему помогать, и единственное, на что ему хватило фантазии – это подозвать официанта и потребовать кроличье рагу.

– Вы любите самое нежное мясо, я угадал?

На мгновение лицо Кенны стало удивлённо-трогательным, но уже в следующее мгновение в глазах её заблестел насмешливый огонёк.

– Вряд ли я похожа на любителя свинины и бюргерского пива, так что угадать вам не составило бы проблем. Однако увы, я не хочу рагу. Меня ждут на репетиции через час, и мне нужно спешить.

– Постойте… – Луи удержал её за запястье, но что ещё сказать – не нашёл. Он вдруг понял, что в самом деле не знает о своей собеседнице абсолютно ничего, и хотя, казалось бы, этого следовало ожидать – ведь он видел Кенну всего лишь второй раз – это открытие отозвалось в сердце непрошенной тоской. Он не хотел её отпускать, но уверенность, которая подтолкнула его к тому, чтобы начать разговор, теперь испарилась без следа.

Кенна тем не менее остановилась ненадолго, будто бы давая ему шанс, но так и не дождавшись никаких слов, наклонилась к уху Луи и прошептала:

– Не грустите. Что бы ни произошло, я никогда не оставлю вас.

Она быстро поднесла руку Луи к губам и легко поцеловала пальцы – а затем растворилась в толпе посетителей, оставив его в недоумении гадать, что произошло только что.

Последние слова Кенны и её странный поступок крепко въелись в сознание Луи. «Что она имела в виду?» – раз за разом задавал он себе вопрос. И в то же время от этих слов ему становилось тепло.

На следующий день, сбежав от Рафаэля, Луи снова отправился в кафе Хугельмана. Несколько часов сидел он с чашкой кофе, глядя на Дунай и надеясь, что рыжеволосая шотландка снова появится за угловым столом – но та так и не пришла.

Луи расспросил всех официантов, пытаясь выяснить, кто и что знает о ней – но те лишь улыбались насмешливо и говорили в ответ:

– Многие хотели бы узнать её лучше, герр граф. Но у нас не принято много болтать.

Луи оставалось лишь скрипеть зубами.

Он, к своему стыду и разочарованию, всё отчётливее понимал, что в самом деле не знает о девушке, привлекшей его внимание, ничего – и более того, без всякого сомнения, о Кенне вздыхает далеко не только он.

Оставался один, самый очевидный путь, чтобы выяснить о ней хоть что-то: попытаться вызнать что-нибудь у Рафаэля. Но при мысли о том, что кузен знает о Кенне куда больше него, Луи разбирала такая злость, что он терял всякую способность связно вести разговор.

В тот день он так и ушёл домой, не найдя того, что искал, но продолжал теперь приходить в кофейню Хугельмана каждый день – и каждый день оставался не у дел. Через некоторое время, впрочем, прислушиваясь к разговорам поэтов, отдыхавших после декламаций стихов, он заметил, что имя Кенны в сочетании с фамилией Локхарт то и дело скользит в воздухе.

– Как она пела в Персифале… герр Гаррах, вам никогда так не петь.

– Подумаешь, – отвечал собеседнику раздосадованный герр Гаррах, – зато она никогда не сможет того, чего могу я.

Луи невольно нахмурился.

– А мне больше нравится, как она исполняет арию Орфея, – слышал Луи в другой раз.

– Ей бы петь женские партии, с такой красотой.

– Вы не правы, голос куда важней. И она прекрасна, какой бы костюм не был на ней надет.