– Но зачем?! – Кенна невольно повысила голос. – Что вело вас, я не могу понять?

Леннар пожал плечами и отвернулся. Теперь он смотрел на океан.

– Я вырос в глухом имении в сердце Франции. Где каждый день походил на предыдущий день. Ничего не менялось – только зиму сменяло лето, а затем снова наступала зима. Но когда мне было четырнадцать, в замке моего отца проездом гостил рыцарь Храма, который направлялся на восток, к месту сбора войск. Он так отличался ото всех, кто обитал кругом… Его взгляд полнила нездешняя вера, мудрость познания того, зачем мы живём. Его одежды были белы, когда кругом царили слякоть и грязь. И я захотел… – Леннар качнул головой, – впрочем, вам не понять.

– Я могу понять, – Кенна опустила взгляд, и сердце её сдавила тоска. – Могу понять, что когда нечто светлое входит в твою жизнь, отказаться от него нет никакой возможности. И ты сделаешь всё, чтобы причаститься к нему.

– Да, – подтвердил Леннар, – это так, – хотя и не понял до конца, о чём именно Кенна говорила. – Вы пытаетесь поколебать мою веру – так знайте. У меня достаточно причин сомневаться в ней. Я не хочу, чтобы вы стали ещё одной.

– Но я не могу отказаться от вас…

– Если не хотите оставить меня в покое – поддержите меня, а не стремитесь сломать.

– Хорошо, – Кенна опустила взгляд. – Простите, что была слишком груба.

Она развернулась и, шелестя одеяниями, двинулась прочь. А Леннар не удержался – обернулся ей вслед и, сколько мог, наблюдал, как стройная фигурка тает в темноте.

Он не мог поверить, что в этом хрупком обличье может обитать демон. Нет, чувства, которые вызывала у него юная бардесса, не походили на похоть – хотя Леннар и хотел ею овладеть.

Он сам не понимал, от чего так пронзительно теперь в груди. Как будто он обидел и оттолкнул того, кто верил в него.

Прошло несколько дней. Тан попросил Леннара отправиться с отрядом его воинов в разъезд. Леннар отлично понимал, что его принимают здесь лишь потому, что верят в крепость его доспеха и силу меча, и потому не стал возражать.

Взгляд его, однако, то и дело устремлялся к суровым стенам замка, где осталась приворожившая его колдунья. И даже долг, ради которого он прибыл в эти дикие каменистые земли, порядком мерк перед воспоминаниями о том, как Кенна пела.

Наконец, к вечеру третьего дня, Леннар вернулся в пределы замка и, совершив омовение после долгого пути, отправился на поиски той, кто не покидал его мыслей все эти дни.

Кенна сидела в главном зале, в одном из закутков, отгороженных гобеленами и согретым отдельным камином, и играла в шахматы с сестрой.

Завидев рыцаря, приближавшегося к ним, леди поднялись и присели в реверансе на французский манер. Затем одна из них откланялась и, шелестя юбками, скрылась в полумраке.

– Сыграете со мной? – первым спросил Леннар, видя, что этого Кенна и ждёт.

Девушка кивнула.

– Выбирайте сторону. Хотя, полагаю, вам больше подошли бы белые – как ваш плащ.

– Меня больше пугает то, что чёрные очень подходят вам, – Леннар сел на скамью.

– Это не так, – Кенна опустила ресницы и принялась по новой расставлять фигуры на доске. – Если бы вы узнали меня получше…

– То вам, очевидно, удалось бы окончательно свести меня с ума.

На губах Кенны промелькнула улыбка, но глаза так и остались прикованы к доске.

– Я надеюсь, что это так.

Леннар присмотрелся к доске и сделал первый ход.

– Вы говорили с отцом? – стараясь придать голосу ненавязчивые нотки, спросил он.

– О да.

– И что?

– Прежде чем я расскажу вам, поговорите немного со мной.

Леннар молчал. Кенна сделала ход, и, поразмыслив, он тоже неторопливо продвинул пешку вперёд.