– Догадываешься, зачем ты здесь?

Я дожевал булочку.

– Видимо, чтобы я сделал какую-нибудь гадость, которую ни один из твоих людей сделать не может.

– Почти угадал. Только почему сразу гадость?

– Хороших дел освобожденным из тюрьмы не предлагают.

– Хочешь знать, что от тебя потребуют?

– Да уж… осчастливь сообщением.

Я покосился на кофейник. Он остыл. И – главное – был уже пуст. Как и молочник, и тарелки с булочками и сыром. Только в масленке расплывался лужицей остаток масла. Я осоловел от еды и стискивал зубы, подавляя отрыжку.

– Ты так и не признал вину.

– А я сильно виноват?

– Изувечил трех человек. Страшно изувечил. Причем не только оружием, но и с помощью черной магии.

Внутри меня ничто не шевельнулось. Ничего не дернулось, не отозвалось болью. Я посмотрел на свои руки:

– У тебя есть состав, которым чистят серебро? А то мне не нравятся эти черные полосы на моих перчатках.

– Ты знаешь, кто я?

– Понятия не имею. Даже не ведаю, кто я такой.

– Я – палач.

– Рубишь головы?

– Нет. Палач магиков. Обычные люди не могут посадить магика под замок, не могут пленить, чтобы осудить за преступления. Я могу пленить, судить и посадить в тюрьму согласно моему приговору и наложить магические оковы, чтобы осужденный не сбежал.

– А тот парнишка, что меня сопровождал из узилища – он с тобой? На подхвате?

– Это ученик Ордена. Могир. Недавно посвящен.

Я развел руками.

– Как интересно! Но все равно ничего не помню.

– Ты сам блокируешь себе память, чтобы не сойти с ума от запертого внутри Дара. Ты – магик невероятной силы, сильнее всех, кого я знал. Кроме Великого Магистра Ордена, разумеется, – добавил он, как мне показалось, поспешно, будто извиняясь перед отсутствующим господином. – Магический Дар я тебе верну, сняв замки. Физические силы постепенно восстановятся. А вот отпереть память тебе придется самому. Но я подскажу для начала, поверну вместо тебя ключ, иначе ты не получишь назад ни своего прошлого, ни магического Дара.

– Ты – сама доброта. Так я – магик? И могу убивать с помощью черной магии?

– Ты можешь раскалывать стены и обрушивать горы – такова твоя сила.

– Неужели? Ох, мне самому уже страшно.

Мой собеседник сделал вид, что не заметил издевки и продолжил:

– Ты – Кенрик Магик, третий сын короля Эддара. Тебя обвиняли в смерти твоего брата Лиама, ты уничтожил войско императора Игера, расколов Драконий камень и обрушив его осколки и свою магическую силу на вражескую армию.

– И за это меня посадили в тюрьму?

– Нет, не за это. Ты защищал Ниен от армии Игера на Гадючьем перевале. Боевые магики, наделенные Даром создавать миракли и призывать черную магию, всегда охраняли Ниен. Ты имел право убивать, как любой воин на войне. В кровавой бойне всё дозволено.

– Спасибки за разрешение. Но тогда за что я чалился там внизу в такой неуютной спаленке с жесткой кроватью?

– Двенадцать лет назад здесь, в Гарме, ты изувечил троих гвардейцев Короля-капитана. – Голос палача звучал сухо, как старая канцелярская запись. – Сладить с магиком может только палач магиков. Гарма приняла власть Ордена над своими магиками, у Ордена здесь свое представительство. Я был призван, чтобы выяснить истинную причину твоей жестокости. Отвечая на мои вопросы, ты не мог лгать. А еще ты не мог магичить и причинять вред, когда на тебя накинули палаческий кокон. Я провел допрос и приговорил тебя за совершенное зло к пятнадцати годам тюрьмы. На этот срок твой Дар был заперт в каземате вместе с тобою.

– А где я нахожусь?

– Не узнаешь?

– Нет.

– Ты в Гарме, и это дом принадлежит Ордену палачей.

– А тюрьма, выходит, была гармская? – мой язык заплетался, как будто я был пьян.