На четвертый толпа мираклей-уродцев в синих камзолах бегала по берегу и распевала детские песенки.

На пятый…

На пятый день в Элизеру прибыл магистр Крон. О том, что Великий Хранитель прибыл, мне, разумеется, не сказали. С утра я сидела в комнате дяди Кенрика и магичила, пытаясь создать миракль Толстого Джона, с которым накануне повздорила из-за лодки. Он не позволил мне вечером прокатиться по озеру, потому что намеривался катать на закате свою пассию. Я же собиралась отправить раздутого двойника Джона к ним в лодку и устроить потасовку на воде. Толстяк Джон получился как настоящий, и я принялась закачивать в него свою энергию, предвкушая возможность драки, когда Крон вошел в мою комнату. Одним движением руки он развеял двойника, затем уселся в старое деревянное кресло, упер свой посох в пол, и положил на навершье в виде змеиной головы сплетенные пальцы рук.

– Ты когда-нибудь слышала про Персты Судьбы? – спросил он, глядя на меня в упор.

– А… На кухне, помню, шептались… Ерунда какая-то.

– Персты Судьбы созданы для того, чтобы лишать непокорных магиков Дара. Ладони пробивают Перстами, магика держат связанным несколько часов, пока руки его не омертвеют. И он станет слаб, как обычный человек. Даже слабее многих.

Мне вдруг стало не хватать воздуха, а во рту пересохло.

– И… это справедливо? – выдавила я с трудом.

– Не всегда. Речь не о справедливости. Ибо справедливость ищут в суде. Но это хорошее напоминание, что магики не всемогущи.

– Так что, мне нельзя создавать миракли? – спросила я с вызовом.

Крон задумался.

– Создавать можешь. Но с их помощью причинять вред – не смей. И вообще лучше почитай безопасные книги.

– Безопасные – это какие?

– Да вот хотя бы «История Домирья». – Крон указал на огромный том в кожаном переплете застежками.

И больше ничего не сказав, он вышел.

Пришлось отказаться от создания двойника Джона и заняться чтением «Истории…».

Книга оказалась занятной. В давние времена боги Домирья жили среди людей и могли принимать облик самых обычных пастухов или охотников, или воинов, сохраняя свою неимоверную силу. Они даже заводили себе любовниц, а богини – любовников среди смертных. Правда, не говорилось, могли они иметь детей от таких союзов, а если могли, то кто появлялся на свет – обычные люди или полубоги? А еще боги управляли Судьбой Ойкумены с помощью огромного Колеса Судьбы, которое вращали все шестнадцать повелителей мира сообща. Про Колесо Судьбы было очень интересно, его даже изобразили на одной из раскрашенных гравюр – белый обод со сверкающими металлическими спицами. Но более про него в этой книге я ничего не нашла. Только обнаружила, что два или три листа в этом месте были аккуратно вырезаны у самого переплета. После чего «История…» мне быстро надоела, и я вернулась к своим мираклям. Правда, теперь мне пришлось ограничиться призрачными собаками, кошками и совами.

Сов я создавала постоянно – вернее не сов, а как бы фантомы-чучела. И буквально за месяц так отточила мастерство, что миракли не распадались неделю, а то и две. Фальшивые совы стояли недвижно на полках, но с их помощью я узнала немало интересных фактов. Например, что дядя Эдуард и магистр Крон собираются приехать в Элизеру, чтобы здесь вдали от любопытных глаз обсудить какие-то давние семейные дела, это я узнала заранее тоже с помощью своих псевдо-чучел. Как я поняла из подслушанного – секретные разговоры были связаны с дядей Кенриком и со смертью моего отца.

В семье нашей полно тайн. Например, сколько я ни старалась выпытать, мне так никто и не рассказал, как погиб мой отец. Его я помню весьма смутно, помню, как он склонялся надо мной, и каштановые его кудри с золотым отблеском касались белого виссона над моей колыбелью. Когда я рассказывала об этом видении моей матушке, она всякий раз говорила, что это всего лишь миракли, которых присылал мой дядя Кенрик, а не подлинно мой отец. Однако этот смутный образ я хранила до тех пор, пока меня не отвели в семейный склеп королей Ниена. И здесь, глядя на мраморное надгробие, я уже навсегда окончательно поместила в память мраморного принца Лиама – сжимающего тонкими полупрозрачными пальцами рукоять двуручного меча, его белое с голубыми мраморными прожилками лицо с выпуклыми закрытыми веками, завитки волос, украшенные тонким венцом Второго наследника. Под большим секретом наша старая кухарка Марта поведала мне, что принца Лиама убили в Златограде, столице империи Игера, во время принятия Лживого договора, убили вместе с придворными из Ниенской свиты. И чуть не убили самого Эдуарда, а Кенрика тогда изувечили. Но кто именно убил Лиама, так и осталось тайной.