В шесть уже нужно начинать, а до больницы пешком сорок минут – очень бодрым шагом. Утро расписано почти посекундно. По дороге она вспоминает, какие сегодня в институте лекции и семинары. Английского две пары, и это просто прекрасно! Ну а на истории можно будет поделать домашнюю работу, все равно лектор читает по учебнику.

На улице тишина, темно, только кое-где горят редкие фонари, с деревьев летят желтые и красные листья – сентябрь, еще тепло и безумно красиво. Вот и парк – так она называет огромный двор больничного комплекса. Деревьев и кустов здесь много, это, конечно, радует глаз, но пестрый ковер из листвы с дорожек надо убирать. Машешь метлой почти два часа – утренняя гимнастика, за которую еще и денежки платят. Летом она поедет на них на Черное море.

Дорожка за дорожкой, к семи тридцати на вверенной ей территории становится чисто. Руки немного ноют, но, по крайней мере, мозолей, как в первые дни, уже нет. Людмиле работать при больнице нравится: нравится наводить порядок, нравится утренняя тишина, нравится разноцветье осенней листвы под ногами.

Любуясь своим парком и мечтая о том, как впервые в жизни нырнет в прозрачно-голубую морскую воду, она замечает в больничных окнах мужчин. Весь второй этаж – скучающие любители женского пола, а вот на третьем видно только одно маленькое личико… Так жалко, когда болеют дети.

Выглядит она и правда стильно – изящная высокая блондинка в зеленом полупальто, перешитом из старого длинного, белый берет, темно-синие спортивные брючки на стройных ногах. Ей приятно внимание больных, и она охотно выступает в этом театре одного актера.

Закончив утреннюю смену, – между тем на улице рассветает – она возвращает метлу на место и спешит в институт. Времени у нее впритык, но она никогда не опаздывает.

Уже в конце октября на Урале в воздухе начинают кружить белые пушинки-снежинки, потихоньку застилая все белым покрывалом. Первый снег такой безупречно чистый, что даже обидно разгребать его лопатой. Какое все-таки счастье, что умеешь видеть в природе прекрасное, восхищаться и любоваться! Вот только снега навалило столько, что любоваться уже и некогда, надо работать.

Снег тает, лужи прихватывает ледком, который приятно хрустит, когда на него наступаешь. За оттепелью опять похолодание – полурастаявшая снежная каша превращается в крепкий лед. Нужно брать в руки лом.

Варежки примерзают к металлу, разбивать лед – не метлой махать. Увидев в окно мучения Людмилы, к ней выходит молодой человек с перевязанной головой.

– Девушка, вам помочь?

Надо же, какой культурный!

– Да, давайте, спасибо, только побыстрее, чтобы главврач не увидела…

Помощники – это, конечно, хорошо, но от лома так разболелись руки, что больно даже писать. Через пару недель она решает отказаться от работы. Два месяца и десять дней – уже немало для мечты о море.

Вообще-то до восемнадцати лет ее не имели права брать на работу, так что спасибо Таниной маме, главврачу, за такую возможность. Тане Людмила много помогает с английским – он ей плохо дается.

…Как-то раз, готовясь к контрольной, Людмила нашла в библиотеке учебники, из которых Князев, их учитель, брал диктанты, и хорошенько запомнила слова, на которые он обращал особое внимание. Найти тот самый диктант в одном из трех учебников, которыми преподаватель пользовался при подготовке, было нелегко. Но интуиция ее не подвела.

Ох и мудреное правописание в английском! Выбранный ею диктант – очень трудный – и оказался тем самым. На следующий день после проверки тетрадей учитель с немалым удивлением прокомментировал результаты: