– Сажай наших гостей, Юрочка. Юра редко кого-то приглашает, чаще сам где-то болтается. А мне грустно тут, радуюсь, когда кто-то приходит, – хлопотала вокруг стола бабушка.

– Мы по делу Марья Ивановна, – решила сразу перейти к просьбе Анфиса, немножко неуклюже пристраивая на угол тесного стола коробку «Белочки».

– Не стоило, зачем? – смущенно глядя на коробку, перебила ее хозяйка. – Потом, все сделаем. А пока ешьте блинчики с черничным вареньем. Мы чернику сами собирали.

– Еще скажи, что я собираю, – смущенно бубнил Юра, но с удовольствием макал блин в хрустальную розетку с вареньем.

Выпив чай, бабушка аккуратно вытерла руки об передник и спросила девушек:

– Так что вас ко мне привело? Какое дело?

– У нас есть старое, дореволюционное письмо, но оно на французском языке. Очень просим, переведите его, пожалуйста, – к концу своей фразы Света сделала жалобное лицо, а Анфиса развязала тесемки зеленной картонной папки и извлекла оттуда пожелтевший лист, сложенный вчетверо.

Марья Ивановна водрузила на нос очки и стала, шевеля губами про себя, читать письмо, а потом широко улыбнулась и сказала:

– Понятно, клады искать вздумали? Только вот клады-то уже все давно найдены. Пишите, сейчас задиктую, – у девочек лица вытянулись, они не могли скрыть своего огорчения по поводу того, что их раскусили, а Юра при этих словах встрепенулся и перестал жевать. Он один остался у стола и продолжал уничтожать уже невысокую горку блинов.

– Клады?… – задумчиво повторил он.

Анфиса достала из той же папочки чистый лист и приготовились писать.

– Оленька, дорогая! – начала диктовать Марья Ивановна. – Прошло уже столько лет, как мы уехали, и главное, что нас здесь, на чужбине, постоянно преследует – это неизбывная тоска по России и вечная, унизительная нужда. Все мы работаем, как можем. Ты же понимаешь, если бы у нас был выбор, то мы, несомненно, бы остались. Но выбора не было.

Сразу перейду к делу: у меня огромная просьба – отправь нам наше фамильное столовое серебро. Если ты не помнишь то, потайное, место в подвале, то попроси Трофима, он поможет найти, он точно знает. Надеюсь, что наш верный Трофим еще жив? Себе возьми сахарницу и чайные ложечки в память о нас.

Все любезно согласился провести Анатоль, который передал тебе это письмо. Он – русский, наш друг, ему можно доверять.

И еще – Юлечка спрятала в своей комнате, в каминной вытяжке, свою старинную шкатулку. Помнишь ее, серебряная, с колесницей Аполлона? Там памятные и дорогие ей вещи, если удастся найти – тоже передай с Анатолем.

Кланяюсь вам, Елена Львовна Бельская,

14 ноября 1929 г.

В комнате все затихли, глядя на Марию Ивановну, одна Анфиса торопливо дописывала последнюю строчку письма.

– Какая грустная история! Наверное, за эти годы и ее участники состарились и умерли, а клад, если не раскопала эта Ольга, то наверняка уже нашли. Я тут недавно слышала о найденном огромном кладе с серебром. То ли монеты, то ли посуда… – морщила лоб, пытаясь вспомнить, бабушка Юры, – Может, это было серебро Юсуповых, точно не помню. Надеюсь, вы не собираетесь клады искать? Здесь и адреса-то нет… Лучше сосредоточьтесь на учебе.

После последних слов она строго посмотрела на замершего в задумчивости Юрку.

– Спасибо вам огромное, Мария Ивановна! Нет, конечно, не собираемся искать, – лукавила Анфиса, бережно убирая в папочку ветхий листик. – Просто интересная история, стало любопытно, что там в письме. Почему она писала своей служанке на французском? Непонятно… Вряд ли она знала французский.

– Может, не хотела, чтобы письмо по дороге было прочитано случайными людьми?