— Прошу простить меня, фисса Идилинна, — извиняется он, останавливаясь в двух шагах от меня. — И благодарю за ещё один шанс.

— Это я должна просить прощения, ферт, — поощряя принца, даже новое слово использую. — Раньше я не отличалась столь высокой чувствительностью, так что я сама не ожидала от себя такой реакции. И спасибо, что мне помогли.

Протягиваю руку и, чувствуя сильное, уверенное пожатие, от которого на душе становится так хорошо, с улыбкой разворачиваюсь к родителям.

— Мы можем погулять ещё немного? Или это недопустимо?

— Гуляйте, — с отчётливо заметной обречённостью разрешает мама. Папа лишь молча кивает. Однако я уверена, что он доволен.

Не боясь испачкать ноги, мы шагаем по…

Дороге

— Сегодня я не нравлюсь вашей маме, — констатирует Тогрис, когда дворец оказывается позади и мы вновь углубляемся в парк. — Вчера вроде нравился...

— Мама вообще очень противоречива. У неё настроение и убеждения меняются мгновенно, стоит лишь измениться обстоятельствам. Её возмутили ваши действия, поэтому про всё хорошее она сразу забыла. Не переживайте. Вспомнит.

— Или же мне придётся искать способ реабилитироваться, — вполне резонно замечает мужчина. — Идилинна, а вы на самом деле на меня не обижены?

Обижена? Я? Даже останавливаюсь, с удивлением глядя на ожидающего моего ответа томлинца. В глазах тревога, поза напряжённая, дыхание неспокойное. Вот ведь как переживает! И этого не скрывает. Не думала, что мужчины так поступают. Ваймон, например, ни за что не признается в том, что происходит в его душе. Сегодня утром, по крайней мере, на лице брата не было никаких следов вчерашних душевных терзаний, столь явно проявившихся ночью. И в присутствии Варии он вёл себя совершенно спокойно.

— Хотите знать, что я чувствую? — спрашиваю. Стараясь сделать это незаметно, сжимаю ткань длинной юбки, присобирая её, и, едва Тогрис кивает, провоцирующе останавливаясь перед каждым словом, предупреждаю: — Тогда... сначала... вам... придётся... меня... догнать!

Последнее говорю быстро и, взвизгнув, стремглав бросаюсь прочь по дорожке, ведущей к побережью.

— Идилинна, стойте! — слышу изумлённое восклицание, но выполнять просьбу не собираюсь. Вот ещё! Хватит с меня этих... «взрослостей»!

Кстати, бегает Тогрис неплохо. Он даже ухитряется со мной поравняться до того, как оказываемся на площадке, где вчера я в компании с Варией коротала время в ожидании, когда нас позовут на церемонию.

Ещё некоторое время у меня получается ловко маневрировать, ускользая от рук пытающегося меня поймать томлинца. В итоге ему всё же удаётся перехватить меня за талию и оторвать от земли. А всё почему? Да потому, что веселюсь я много. Очень уж забавное развлечение выходит. Играть в догонялки с фрейлиной не так интересно, а Ваймон до этого вообще не опускается.

— Идилинна, какой же вы ещё ребёнок! — смеётся Тогрис, пытаясь удержать брыкающуюся и хохочущую меня. — Сколько же в вас энергии!

— Фух! — выдыхаю я с облегчением, прекращая игру. — Наконец-то поняли.

— Понял, конечно, — всё ещё тяжело дыша, подтверждает мужчина. — Обещаю больше не задавать серьёзных вопросов. Разумеется, до тех пор, пока вы не станете для этого достаточно взрослой.

— Отлично! — радуюсь, обвивая руками шею томлинца, и лишь после этого обращаю внимание, что он меня не просто поймал, но ещё и на руки поднял.

Удивляюсь, само собой. А ещё болтаю ногами в воздухе, убеждаясь, что юбка их всё же закрывает, а не задралась до колен.

— Поставить вас на землю? — тут же спохватывается, становясь серьёзным, Тогрис.

Ну вот, опять он за своё!

— Не надо. Лучше до мыса донесите, там скамейки есть, можно будет посидеть. Я устала.