– Мне кажется, что на этот вопрос должны мне ответить Вы, если Вы взялись искать его.

– Что ж, Вы правы, мадам. Позвольте задать последний вопрос. Кроме колье ничего не пропало?

– Нет – довольно резко, но, не меняя выражения лица, ответила Луиза Евгеньевна.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Может быть, Вы позволите мне осмотреть комнату, в которой хранятся Ваши драгоценности?

– В этом нет необходимости, князь. У меня украли лишь одно колье. Если пропадёт ещё что-то, мы непременно обратимся к Вам – несколько раздражённо проговорила Луиза Евгеньевна, после чего жестом попросила у мужа пепельницу, затушила сигарету, убрала мундштук в ридикюль и встала со стула – Прошу меня извинить, господа, я устала – после этих слов княгиня развернулась и вышла из зала в столовую, направившись к лестнице.

– Не злись на неё, Вова. После этой кражи она стала раздражительна. Очень много нервничает – сказал стыдливым тоном Павел Дмитриевич, садясь обратно на стул.

– Но это не мешает ей делать покупки в гостином дворе… – добавил Воротынский, глядя в сторону.

В зал вошёл лакей с пирамидой из коробок и свёртков в руках и медленно зашагал через комнату.

– Милейший! – подозвал Ахматбей лакея – Оставьте коробки здесь, я сам их занесу

Лакей крякнул, поставил пирамиду в углу, рядом с роялем и облегчённо вздохнул:

– Как Вам будет угодно, Ваше Сиятельство

После чего слуга развернулся и направился к выходу, но его остановил подошедший Владимир Александрович:

– Любезный, будьте добры, а на какую сумму Ваша хозяйка произвела покупок? – спросил он вполголоса.

Лакей вынул из кармана аккуратно сложенный листочек, развернул его наполовину и взглянул на выведенную убористым почерком цифру:

– 20 рублей и 65 копеек, Ваша светлость

– Благодарствую. Свободны – ответил князь.

Лакей стукнул каблуком и вышел на улицу.

– О чём ты там шептался, Вова? – спросил Ахматбей.

– Да так, узнал почём нынче соболя… кстати, сколько денег ты дал ей сегодня утром?

– 45 рублей. Но тебе-то что за печаль до сего?

В ответ Воротынский только повёл бровями.

Распрощавшись с Ахматбеем, и пообещав заехать к нему вечером, и оповестить о результатах расследования, Владимир Александрович отправился на попутной коляске к полицейскому управлению, где в камере временного заключения томилась служанка Луизы Евгеньевны Ахматбей – Люси Идо.

Полицейское управление располагался на недавно переименованной Новой Исаакиевской улице, напротив бывших казарм конногвардейского полка, в шаговой доступности от «дома с арабами». В затхлом помещении приёмной за столом сидел, поскрипывая пером, дежурный городовой низшего оклада – щупленький мальчишка с круглыми очками на прыщавом носу. Воротынский подошёл к столу, стукнул тростью о пол и громко и чётко произнёс:

– Мне нужен участковый пристав Григорий Алексеевич Дронов

– Имя? – не поднимая глаз, спросил городовой.

Владимира Александровича подобный вопрос привёл вначале в замешательство, а после в недоумение. Он не ответил ничего.

– Имя? – повторил, всё также, не отрываясь от заполнения какой-то таблицы, городовой.

Ответа не последовало. Тогда городовой вздохнул, и нехотя посмотрел на Воротынского, полными равнодушия глазами:

– Вы что, сударь, глухи?

– А Вы, любезный, слепы? – спокойно отпарировал князь.

Городовой не узнал Владимира Александровича, но его тон и внешний вид заставили городового думать, что перед ним какой-то чиновник из министерства. Паренёк попытался встать, но был остановлен:

– Сидите, голубчик, сидите. Дронов у себя?

– Так точно, Ваша Высокопревосходительство – дрожащим голосом, подавившись в начале, ответил юноша.