– Возможно. Она любит повертеться у модистки перед зеркалом

– Скоро же она забыла о своей пропаже… – со вздохом заметил Воротынский.

– Да что ты, Вова – Ахматбей поставил стул напротив канапе и сел на него – Она в глубокой депрессии

Владимир Александрович скептически посмотрел на брата и вновь вздохнул.

– Правда – добавил Павел Дмитриевич.

Воротынский покачал головой и повернулся к окну, слегка отодвинув двумя пальцами тюль.

Когда часы пробили одиннадцать, к дому Ахматбея подъехали утеплённые белоснежные сани с вензелями и бронзовыми цветами, запряжённые тройкой белых орловских рысаков. На запятках, не смотря на мороз, стояли два лакея, облачённые во французские платья XVIII века и в треугольных шляпах с вышитыми мехом полями. Когда сани остановились, один из лакеев отворил дверь, и на мощёный тротуар ступила своими ярко-красными, на деревенский манер, высокими сапогами, одетая в соболей, песцов, бобров и куниц, совершенно безвкусно скомпонованных в единый наряд дама, с надменным, равнодушно-властным взглядом. Это и была Луиза Евгеньевна де Бертлен, ныне княгиня Ахматбей. Второй лакей выгрузил из саней около десяти самых разнообразных коробок и свёртков, каким-то волшебным образом умудрившись их уложить в одну башню на своих дрожащих от холода руках, и занёс всё это в дом, сразу после того, как княгиня провояжировала в услужливо распахнутую перед ней другим лакеем дверь парадной особняка.

– Отнеси покупки ко мне. Осторожно! – по-французски задребезжал женский голос из передней.

– Да, княгиня – ответил по-французски лакей.

Луиза Евгеньевна, невысокая, смуглая брюнетка, похожая больше на цыганку, с чёрными, по-арабски подведёнными глазами и накрашенными ярко-красной помадой губами, вошла в гостиную и, не поздоровавшись с гостем, слегка небрежно поцеловала вставшего со стула мужа в лоб, отчего у него остался красный след.

– Здравствуй, Поль. Кто это у нас в гостях? – спросила она, вытирая платком след со лба Павла Дмитриевича.

– Вы могли бы спросить у меня самого, мадам. Тем более, что мы с Вами уже много раз встречались – вставил по-французски князь, не дожидаясь ответа Ахматбея на вопрос жены.

Владимир Александрович встал, громко стукнул каблуком о каблук и резко поклонился:

– Владимир Воротынский. Двоюродный брат Вашего мужа.

Луиза Евгеньевна слегка приподняла брови, но в основном оставила выражение лица каменно-равнодушным:

– Ах, да. Припоминаю. Мы были у Вас во дворце осенью…

– Лили, у Владимира есть к тебе вопрос. Он хочет помочь нам найти колье – обратился к жене Ахматбей.

Луиза Евгеньевна села на стул, на коем до того сидел Павел Дмитриевич, а тот встал за ней, опершись одной рукой на спинку. Княгиня достала из ридикюля перламутровый мундштук и костяной портсигар, из коего ей была извлечена египетская папироска Лаферма и двумя пальчиками заправлена в мундштук, после чего мадам де Бертлен брезгливым жестом показала мужу, что ей необходима спичка, и тот, расторопно и послушно, изъял из внутреннего кармана спичку, черканул её о коробок и поджёг сигарету жене.

– Я слушаю Вас – сказала Луиза Евгеньевна Воротынскому, сделав первую короткую затяжку и выпустив облако дыма.

– Скажите, мадам кто по-Вашему мог украсть колье? – спросил Владимир Александрович, стараясь скрыть отвращение от запаха табачного дыма (князь не курил, и с детства не мог терпеть запаха табака).

– По-моему, имя вора уже известно – равнодушно проговорила она в перерыве между затяжками.

– Вы верите, что это сделала Ваша служанка?

– Я не вижу причин, чтобы не верить этому.

– А где по-Вашему может находиться колье в данный момент?