– Следите лучше за своими паршивками.

С этими словами незнакомец грубо всучил Вивьен отцу, словно она была мешком с картошкой.

– Подождите, милейший! – окликнул отец незнакомца.

– Чего ещё?

– Вы бы хоть имя нам своё назвали? Должны мы знать, кого поминать в своих молитвах?

– Меня зовут Роб. Роб Винтер.

3. 3. Крылатые качели, танцующие листья

К утру нога сильно распухла. Доктор прописал покой, постельный режим, общеукрепляющую микстуру. Под ногу положили валик. Такое положение, якобы, способствовало спаду отёка. Валик дико мешал, но Вивьен кротко терпела.

Сама-дура-виновата. На что ж теперь и жаловаться?

Вечером пацаны попытались забраться к ней в комнату через окно, не смотря на второй этаж. Хотели «навести мосты». Но Вивьен даже слушать их не стала. Поступки говорят громче слов. А новые «друзья» в момент опасности убежали без оглядки, бросив её на произвол судьбы. Чтобы они там теперь не плели, всё это уже не важно. Их извинение Вивьен без надобности.

А вот принесёнными лакомствами она не побрезговала. Должны же эти шалопаи как-то искупить и компенсировать свою вину?

Вынужденная неподвижность погружала в скуку, загоняла в депрессию. Развлечений оставалось немного – висеть в интернете, чатиться да читать. Ну, сериалы посмотреть ещё можно было.

Вивьен не оставляло ощущение, что эта вынужденная пауза совсем не случайна. Что что-то в пространстве зреет, как гусеница в коконе перед тем, как превратиться в бабочку. И очень скоро в жизнь ворвется нечто, что навсегда всё изменит. Вот-вот все вокруг готово было зазвучать волшебной мелодией.

В печальном, возвышенном ритме кружились золотистые листья, осыпаясь на траву. Листья клёна, дуба, платана и каштана, яркие–яркие, мягко вальсировали в воздухе. Парк наполнялся горьковатым запахом осенних костров. Тонкий аромат вился, поднимаясь к синему небу. Погода стояла удивительно ясная для середины октября.

Наконец-то получив разрешение подняться, Вивьен вместе с Глэдис отправились в парк. По привычке она стремглав понеслась к качелям. Огромным «лодочкам» способным крутиться «солнышком». Каждый раз отрываясь от земли, Вивьен будто надевала крылья. Взлетая выше и выше, до замирания сердца, она чувствовала приближение чего–то волшебного. Будто жизнь становилась сказкой, а она превращалась в фею. Небеса раскрывали объятия, и Вивьен летела вперёд, прямо в чистую густую голубизну. А потом с замирающим сердцем падала обратно.

– Осторожно! – причитала Глэдис. – Ну, что ты творишь?

– Послушай, как шумит ветер! – смеялась в ответ Вивьен.

Сердце её проваливалось в бездну, чтобы в следующую секунду оказаться подброшенным вверх, будто мячик. Было сладко и жутко.

– Его даже на язык попробовать можно. Вот, честно слово, у него есть свой вкус.

– Совсем чокнулась?

– Если очень постараться, ветер можно оседлать! – Вивьен показала Глэдис язык. – Пусть всегда будет ветер!

– Дура ты, Вивьен Фэйн, – беззлобно отозвалась сестра.

Солнце било Глэдис в глаза, и она прикрывала глаза козырьком из ладошки.

– Да ну тебя! – Перестав раскачиваться, Вивьен села, наконец, на сидение. – Ты невыносимо-скучное существо.

– Я – разумное существо.

– Скучное, Глэдис! Скуч–но–е.

– Держись, Ви! Хватит придуриваться! У тебя и так в башке один ветер! Если сделаешь в ней дырку, сквозняк усилится.

Вивьен снова принялась раскачивать качели.

– Перестань! – заорала на неё Глэдис.

Цепочки подозрительно стонали. Вивьен снова рассмеялась.

– Перестань, я тебе говорю!

Вивьен не испытывала страха. Её охватила странная уверенность, что небо не предаст. Осенний воздух подхватит, подстрахует. Она – бессмертна! Выше, выше, выше! Она не упадёт – она полетит! Окрылённая этой иллюзией, она разжала руки, раскинув их в стороны, как птица и…