Те же нормативы, которые были развиты Номоканонами, сразу – уже вскоре после Крещения Руси – перекочевали в русские церковные уставы. Устав Св. князя Владимира предусматривал право духовенства судить дела о «ведовстве, потворах, чародеяниях, волховании, зелейничестве и еретичестве», всех видах злого колдовства[11]. Те же положения были отражены в уставе о церковных судах новгородского князя Всеволода Мстиславича (XII в.), а потом и в других документах, например послании владимирского епископа (XIII в.)[12]. Устав князя Ярослава Мудрого предусматривал право мужа казнить жену, которая оказалась «чародеица, наузница, или волхва, или зелейница». За эту расправу он должен был уплатить митрополиту 6 гривен[13].

Ответы митрополита Иоанна (1080-е гг.) на вопросы монаха Якова предполагали меры против язычников (которые «жрут бесом и болотом и кладезем»), а увлеченных «волхвованием и чародеянием» рекомендовали не наказывать телесно, но накладывать церковные взыскания[14]. В XIII в. они были включены в качестве законов в кормчие книги.

Из вопрошания Кирикова новгородского епископа Нифонта видно, что в XII в. обычным было обращение к волхвам, к которым носили детей для гадания. За это полагалось покаяние: «А еже детей деля жены творят что-либо; а еже възболят, или к волхвам несут, а не к попови на молитву? То 6 недель, или 3, еже будут молоди»[15].

Позиция Церкви в отношении бесовских искусов ясна и не менялась тысячелетиями, а вот со светскими властями все сложнее. Казалось бы, не для мирян эта война – для духовенства. Но укрыться за чужими спинами не получится. Это бой каждого. И если Церковь на передовой, то враг готовит фланговый удар.

Можно сказать, что вплоть до XV в. удавалось справляться. Далее сатанинская злоба перешла в наступление. Считается, что основы «ученой магии», вобравшей астрологию, алхимию и некромантию, начали оформляться в Европе в XIII в. на фоне освоения древнегреческого и римского наследия, переводов с арабского и иврита, развития собственных духовных практик. Однако настоящий всплеск интереса к глубинам трансцендентного произошел в XV в., когда появилась научная концепция колдовства. Фактически – это порождение Ренессанса. Чем больше познавали человека, тем шире становился его внутренний мир. Ведьма теперь не просто посвященная раба, но инициативный участник зловещих практик демонических сил. Кроме того, эти достижения стали доступны многим читающим – через развитие книгопечатания.

Во второй половине XV в. в Европе были опубликованы многочисленные переводы с арабского, еврейского и других восточных языков. Это была эпоха открытия Древней Греции и Рима, включая мистические традиции этих иноверцев. Неизведанное манило и создавало иллюзию раскрытия тайн. На этой волне в 1463 г. флорентийский интеллектуал Марсилио Фичино (1433–1499) издал перевод с греческого «Герметического корпуса» (Corpus hermeticum) – свода сочинений некоего древнего мудреца или даже божества Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), представляющего внехристианскую теософскую композицию, обосновывающую различные мистические практики общения с бесами как познание природы. Это направление мудрствования получило название герметизма и легло в основу так называемой «ученой магии», «натуральной магии», которая подразделялась на алхимические, астрологические и др. учения, из которых черпали свои знания как ведьмы и колдуны, так и ученые, а позднее – академическая наука. Герметисты настаивали на присутствии закона причинности в природе по принципу аналогии, который допускает, например, что все зеленое или горячее способно влиять на себе подобное. Они считали, что это некий божественный закон, а не бесовская игра. На протяжении XVI–XVII вв. такие представления будоражили, к сожалению, очень многих, включая членов Церкви. Одни превращались в светских ученых и действительно продвинулись в изучении природных законов, оформив такие науки, как физика, химия, математика, астрономия и медицина, а другие погрязли в бесовских искусах вплоть до призвания духов и контракта с дьяволом.