Мастер Эйвин поднялся на очередную дюну и вдруг остановился как вкопанный. Мы подтянулись следом за ним и замерли рядом. Было от чего: у подножия дюны виднелась трещина в песке. Глубокая, словно пропасть. Она тянулась через пустыню насколько хватал глаз. Хода вперед не было.

Я увел лошадей с вершины дюны и расположился с ними на пологом склоне с обратной ее стороны. Мне хотелось заглянуть в трещину. Только желающих проделать это хватало и без меня, а за лошадьми все же следовало присматривать. Людвиг Марш заметно вспотел: от коня попахивало и шерсть его была влажной. Нужно было делать привал: все же ноша даже для такого могучего коня оказалась тяжеловатой. Я начал снимать поклажу и складывать ее на песок. Заодно мне пришлось приглядывать и за Эсмеральдой: лошадка топталась рядом, все время порываясь убежать к своей хозяйке. Пришлось даже привязать ее к седлу Людвига Марша.

Наконец от трещины вернулись остальные, и Устинарья взялась мне помогать. Вдвоем мы насобирали сухих плетей одолень-травы и развели небольшой костер. Когда вода в походном котелке закипела, я забросил в него порезанное кусочками мясо и размолотую пшеничную крупу. А в конце добавил немного сушеной зелени. Я, конечно, не повар, но кое-чего нахватался от матушки. И от Дика Саньи, кстати, тоже. Так что похлебка вышла на славу. А в месте с ней получился и обед.

Поев, мастер Эйвин заявил, что нужно поискать обходные пути.

– Трещина слишком широка, и переправиться через нее мы не можем! – сказал он. – Поэтому мастер Тиль пойдет вдоль нее на юг, а я отправлюсь на север.

– Я пойду с тобой! – заявила донна Мария.

Мастер Эйвин не возражал. Мне показалось, предложение благородной девицы ему было даже приятно. Они быстро собрались и ушли. А мы с охотницей занялись лошадьми: напоили их, накормили и даже укрыли теплыми попонами, чтобы не замерзли. Потом я сходил и заглянул-таки в трещину. Она и правда оказалась глубокой. Такой, что даже дна было не разглядеть из-за густой пелены мелкого песка, висевшей между темными скалами. Да и нечего было разглядывать: никакой живности здесь явно не водилось. Перебраться через эту пустынную пропасть тоже было нельзя: она оказалась слишком широка. Веревку на ту сторону может и докинешь, а зацепить ее там было не за что. Кругом был один песок. Так что можно было мне и не ходить сюда. Ну да делать все равно больше было нечего.

Мы с Устинарьей переделали все хозяйственные дела и даже успели поговорить. Она рассказала мне о жизни племени Красных Волков: о том, как у них празднуют наступление месяца Падающих Листьев. Это когда завершается охотничий сезон. А я в ответ рассказал девушке, как мы пели песни и танцевали летними вечерами на площади у плотины. Играл маленький оркестр из двух скрипок и мандолины. Музыка, казалось, плыла над водной гладью. Пары кружились, каблуки стучали по каменным плитам. Вверху кричали потревоженные чайки. Рыба плескалась в пруду.

Вспомнил, и заскучал, конечно. Хоть я и не любил танцевать, потому что не умел. Но смотреть, как танцуют другие, мне нравилось. Особенно приятно было видеть раскрасневшихся от быстрых движений девушек. Впрочем, и парни не ударяли в грязь лицом. Деррик так вообще считался одним из лучших городских танцоров. А мне вот, как это говорится, медведь на ногу наступил. Или даже кто покрупнее: не получалось у меня, и все тут. Я и пробовать перестал, ни к чему это было. Но смотреть на танцы все равно ходил. А теперь вот вспомнил об этом, и хоть плачь, до того тоскливо стало. Но я не заплакал. Только отвернулся от девушки и стал смотреть в пустыню. И увидел, как оттуда как раз возвращаются мастер Эйвин с благородной донной. А вскоре после них возвратился и мастер Тиль.