– Обед за мой счет! – сказал господин Росток. – Я кое-что задолжал тебе в лесу, и донна Мария тоже.

Насчет долга мастер Эйвин, конечно, преувеличил. Уж если кто кому и задолжал, так это мы все ему самому. Но посидеть в трактире на колесах мне было интересно. Вернее, в вагоне-ресторане. Да еще в такой вот благородной компании. До этого мне как-то не доводилось иметь дел с благородными господами. У нас в Эриаке они не водились. Впрочем, мастер Эйвин мне пришелся по нраву: в отличие от донны Марии он вел себя просто и не выпячивал свое благородное происхождение.

И мы с Устинарьей отправились в ресторан. Перешли через громыхающий на стыках рельс тамбур и словно попали в другой мир. Здесь стояла ночь и в вагонном небе горели звезды. Они были такими же яркими, как и свечи. Те, что были расставлены на столиках и развешаны вдоль стен. А самой большой свечкой казался камин на той стороне зала. Пламя плясало в нем, и горячий воздух колебался над каменной чашей. Я втянул ноздрями дразнящий аромат дорогих привозных специй, свежей зелени и вина, и он заставил меня позабыть обо всем на свете. Кроме чувства голода, конечно: последний раз мы с Устинарьей ели, кажется, целую вечность назад.

Донна Мария уже ждала нас за обеденным столом. Скатерть сияла снежной белизной. Откуда-то слышалась негромкая музыка. Я повертел головой и с удивлением обнаружил, что эти красивые звуки издавали гномы. Они играли на серебряных трубах, пиликали на маленьких скрипках и еще пели. Самый большой и крепкий гном стучал в барабан. Видно было, что это занятие ему очень нравится. Гном просто сиял от восторга.

Я и сам, должно быть, сиял от восторга. Первый раз в своей жизни я видел гномов. Это был целый оркестр из маленьких человечков. Я не мог оторвать от них глаз. До тех пор, пока рядом с нашим столом не появился еще один гном.

– Что будете заказывать? – спросил он и достал из карманчика своей маленькой жилетки карандашик и лист бумаги величиной с ладонь. Оказывается, гном умел писать.

– Для начала бутылочку вина! – попросил мастер Эйвин. – И к нему четыре бокала.

– Красного тарентского! – добавила донна Мария. – Это лучшее вино для весны. И к нему подать винограда…

– Обязательно яблок свежего урожая! – вставил господин Росток.

– Мягкого желтого сыра и коровьего масла! – потребовала девушка.

– Жареного мяса!

– Копченой грудинки!

– Хлеба, разумеется! Обязательно свежего.

– И булочек! Мягких!

– Да, еще филе птицы. Желательно рябчиков.

– А на десерт фрукты и сладости. Халву и орешки в меду.

Маленький человечек повозил карандашиком по бумажке, вежливо поклонился и исчез. Я не успел заметить, куда он делся. Гном словно растворился в полумраке вагона-ресторана. Оркестр играл что-то протяжное и грустное. Я вспомнил наших эриакских музыкантов и решил, что так красиво им, пожалуй, не сыграть: не хватит навыка. Это вам не плясовые на свадьбах да марши на городских праздниках наяривать. Однако уж больно грустную музыку гномы играют: от нее даже плакать хочется. Или это от голода слезы наворачиваются на глаза?

Гном снова возник у стола и выставил на скатерть бутылку вина и затребованную посуду. Мастер Эйвин лихо выдернул пробку и разлил темную жидкость по бокалам. Донна Мария понюхала вино и недовольно сморщила носик:

– Фи, совсем молодое! Ни в какое сравнение не идет с урожаем прошлого года!

– Ты хорошо разбираешься в вине! – одобрил девицу мастер Эйвин.

– Не хуже, чем в лошадях! – заявила она. – Это у нас семейное. Виноградники и табуны семьи Варсио славятся не только в самой Эс-Панье, но и за ее пределами.