«А там сказали, что я больно горласт: кричу на митингах что надо и чего не надо, да и работаю на Трехгорке совсем мало. Пусть поучатся другие, кто посерьезнее и поспокойнее».

К сентябрю семнадцатого стало понятно, что с таким фабричным комитетом из спевшихся с хозяином эсеров каши не сваришь. Общее собрание рабочих "прокатило старый комитет на вороных". Избрали наиболее уважаемых рабочих из большевиков.

Во время Социалистической Революции пришлось оборонять фабрику от отрядов юнкеров. Рабочие сами с винтовками заступали на посты, чтобы защитить фабрику.

Пришло новое руководство и на фабрику. Первым делом вскрыли факт масштабных спекуляций. Прохоров прекрасно понимал, что тканей в стране не хватает и ломил цены без стеснения, набивая карманы.

Новое руководство фабрики принялось наводить порядок. Цены не ломить, ткани отпускать туда, где они нужны в первую очередь. Каждая поставка подписывалась в Союзе текстильщиков.

Старый хозяин и его прихвостни как могли вставляли палки в колёса. Конторщики нарочно задерживали выдачу зарплаты, стараясь вызвать недовольство рабочих новым начальством.

Было несколько попыток остановить фабрику или хотя бы сильно снизить объёмы выработки. Старый хозяйский инженер туманно сообщал, что надо бы остановить моторы, а то шкивы износятся слишком быстро. Рабочие сделать этого не дали.

Капиталисты, не стесняясь, подрывали собственные производства, чтобы навредить молодой Советской власти. Ответом стала национализация крупнейших предприятий. Заодно, в народную собственность забрали и запасы тканей на купеческих складах.

Что сделали купцы? Правильно, массово побежали в английское и прочие посольства за паспортами. Проверяющим тыкали в нос свеженький паспорт иностранца. Прямо ссориться с западными государствами Советская республика тогда не могла.

Прав был дедушка Маркс – капитал отечества не имеет. Денежные мешки Родину продадут первыми. Так всегда было.

Только через год, в сентябре 1918 года Трёхгорка наконец стала народной, Советской мануфактурой. Семейке Прохорова и его прихвостням дорога на фабрику теперь была закрыта.

Советская власть сделала фабрику одной из крупнейших в Союзе. Были построены новые цеха, отдельная электростанция. В восьмидесятые Трёхгорка давала рекордные двести миллионов метров тканей.

В новые времена фабрика вернулась в руки капиталистов. Только на сей раз не Прохорова, а Дерипаски. Что сделали новые хозяева?

Правильно, полностью закрыли производство, а здания раздали в аренду под рестораны и бутики. Большевиков, чтобы фабричным комитетом запретить уничтожение крупнейшей фабрики, увы, не нашлось.

Константин Симонов ненавидел Сталина уже лет с пятнадцати. Так нас пытаются уверить его посмертными мемуарами, опубликованными через десяток лет после ухода поэта. Да-да, тот самый лауреат шести Сталинских премий.

Лазарь Шиндель сообщает, что обработал найденные в архиве диктовки Симонова и издал как книгу мемуаров литератора. Книга получилась откровенно странная.

Симонов, якобы, вспоминал, что уже в пятнадцать лет заслушивался издевательской частушкой:

«Ой, калина-калина,

Шесть условий Сталина,

Остальные – Рыкова

И Петра Великого».

Кто не помнит, речь про государственную программу развития промышленности и сельского хозяйства, которую выдвинул товарищ Сталин. Прозвучали эти условия впервые в докладе «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства».

Условия крайне толковые. По итогам обсуждения были даны поручения Высшему совету народного хозяйства Союза и Наркомату снабжения. Частушка, скажем прямо, откровенно кулацкая. Слабо верится, что Симонову такое было близко.