И теперь к этому списку с юга-востока вновь прибавился Битзаар. Похоже, король этой проклятой страны опять заключил союз с Алкмааром – все чаще алкмаарская нежить появлялась на границе Империи, пробивая в ней бреши, проникая в страну и губя все живое на своем пути. Сами битзаарцы в нападениях не участвовали. Меж воинов ходили слухи, что Битзаар собирается отвоевать у Империи все побережье Торгового моря вплоть до эльфийских границ и что якобы в обмен на помощь в этом деле Алкмаара Битзаар уступит нежити свои земли на алкмаарском побережье.

– Отсиживаются, трусы, бессмертия им захотелось, Мортис их подери, – процедил с презрением Белгор, глядя на окутанную тьмою вражескую сторону. – Бросают в бой своих уже мертвых союзников. Что ж, их не жалко пустить в расход…

Да, там, где тень крепости сливается с вечерними сумерками, переходящими в сплошной ночной мрак, нежить чувствует себя как рыба в воде… А Хигхольм находится как раз на самой середине границы с Битзааром и чаще остальных принимает на себя удары врага.

Капитан прислушался, но вокруг было удивительно тихо. Да и сама крепость хранила молчание, что было весьма необычно. Вздымались ввысь четыре квадратные остроконечные башни по углам крепостных стен, дрожали слабенькие огоньки в узких бойницах. На зубчатом забрале еще более высокой Круглой башни, возвышавшейся посреди внутреннего двора, застыли дозорные. Почти сливаясь с серым камнем гранитных стен, они напряженно всматривались в темнеющие дали.

В самой крепости тоже ничто не нарушало вечернего спокойствия. У деревянных пристроек к главной башне, где располагались общая опочивальня для воинов, трапезная и отдельно стоявшая палата лазарета, не видно было ни души. Не было никого и на ристалище около северной башни, там, где у самого ее основания стояли мишени для стрельбы из лука и деревянные болванчики для отработки режущих ударов. А ведь еще вчера эту площадку заполняли новобранцы. И где они теперь? Капитану больно было смотреть в сторону восточной башни, к которой прилепилась маленькая часовенка с холмиками свежих могил перед нею.

Не было слышно приказов командиров, шуток и перебранки воинов, бряцанья оружия и даже шума ветра – на всем лежала печать тишины. Даже флаги Империи на островерхих башнях поникли в воцарившемся безветрии.

Белгор повернулся к солнцу. Последние лучи заката ласково коснулись его лица. Почувствовав тепло, он закрыл глаза, мысленно покинул мрачный гарнизон Хигхольм и перенесся на северо-запад. Перед его внутренним взором возникли стены совсем другой крепости. Ему привиделась столица Империи – Фергал с его светлыми просторными площадями, приветливой сенью садов в пойме реки, ароматом свежевыпеченных булок, беззаботным смехом девушек у журчащих городских фонтанов. Ах, как это было давно…

Белгор открыл глаза. Светлое видение мгновенно рассеялось под тяжелым, угнетающим видом пограничной крепости. И Белгор вдруг понял, что теперь его здесь уже ничто не держит. Он достиг того возраста, когда мог оставить службу и вернуться домой. Он еще не был стар, хотя чело его прорезали морщины, а голову тронула седина. Но рука в бою оставалась твердой, а удар – точным. До сего времени его удерживал в крепости только долг перед своими погибшими товарищами. Но их уже как год нет…

Все это время Белгор искал малейшего повода отомстить за их гибель, бросаясь в каждый бой, как в последний, отдавая все силы победе. Однако с течением времени этот запал иссяк. Вначале капитан верил, что нанесшая ему удар нежить осталась целой и невредимой. Это с ней по большому счету он искал встречи. Но проклятой эльфийки больше никто не видел.