«Откуда ты возьмешь деньги на возврат кредита? – Так она отреагировала на мою попытку показать ей объявление о наборе в общенациональную организацию помощи бездомным Sanctuary. – Там тебе будут платить меньше гарантированного минимума. Ты готова ради этого отказаться от Godfrey? Хочешь всю жизнь жить с матерью?»

Ну я и пошла в Godfrey. Сказала себе, что отработаю там пять лет, отложу денег, получу ипотеку – и уволюсь. Приобретенные навыки позволят мне найти хорошее место в благотворительном секторе, предпочтительно – такое, на котором можно работать непосредственно с людьми. Я годами шла к поставленной цели. Даже целых три года работала по субботам в одном из приютов Sanctuary для бездомных. Неважно, дождь ли, солнце – по субботам я там. Получила, слава богу, ипотеку и в 27 лет съехала от матери. А потом, сама не знаю почему, я заколебалась, стоит ли мне уходить. Я поднималась по банковской служебной лестнице и уже не хотела перечеркивать все, чего достигла. И честно говоря, мне было комфортно в частном секторе. Моей волонтерской деятельности пришел конец.

– Что ты знаешь о тех, с кем ездила в Перу? – прерывает мои мысли тетя Блессинг. – Чем они заняты? Тот, другой черный, кажется, отсюда? Поговори с ним про работу.

– Донован?.. – Я пожимаю плечами. – Понятия не имею. После возвращения я потеряла со всеми ими контакт. – Странно, конечно, что за все эти десять лет я не сталкивалась ни с Донованом, ни с Хейли, хотя оба – жители Южного Лондона. Насчет Донована я, правда, не жалею: он нравился мне меньше остальных. – Так или иначе, это в прошлом, – заключаю я, встречаясь с тетей глазами. – Мне лучше сосредоточиться на банковском секторе, там я как рыба в воде.

– Сосредоточься, раз тебе так лучше. – Тетя Блессинг пожимает плечами и трет пальцами набрякшие веки. – Что ж… – Она встает. – Принимайся за поиск работы. Нечего гримасничать, действуй. Хочешь – бери мой ноутбук. – Она что-то пишет на клочке бумаги. – Вот мой пароль. Вот это – цифра 5, а не буква S, не перепутай.

Я плетусь к ее столу.

– Если я тебе понадоблюсь – я буду в гостиной.

– Спасибо, тетя!

У меня уходит час на обновление своей странички в LinkedIn и на отправку резюме в пару рекрутинговых агентств. На этом у меня иссякают душевные силы (вернее, меня настигает приступ негативизма). Я захожу в соцсети и нахожу там странички двух друзей по Перу, Хейли и Джоджо. Оказывается, любоваться фотками с молодоженами и младенцами – скучное занятие.

Озираясь, словно затеяла что-то противозаконное, я быстро печатаю в строке поиска «Феми Аджайе».

«Ностальгическое» – так озаглавлена самая свежая его запись. Я заранее морщу нос.

На фотографии ладонь Феми с шоколадкой Yorkie. Феми – не любитель постить в интернете фотки, я знаю это не потому, что слежу за ним (честно – не слежу!), а потому, что мне не приходят уведомления о его активности.

Я чешу подбородок. Может, он скучает по Британии? Насколько я знаю, в США шоколад Yorkie не продается.

Не в силах справиться с собой, я проверяю все, что он запостил. Тревожно то, что почти все его альбомы и обновления статуса – не свежее двух лет. Нана права, Фейсбук выходит из моды. Странный выбор – поместить фотографию именно с моим любимым шоколадом…

Вдруг он скучает по дому… по прошлой жизни… по мне?

– Можешь поцеловать мой черный зад, Феми! – ворчу я с театральной неестественностью. – Постелил себе постель – иди, валяйся.

Еще разок гляну на его фотографии – надо же, ему идет борода!.. Что за резкий звук? Похоже на уведомление, только не в Фейсбуке.

Я смотрю на верхнюю рамку экрана. Зачем тетя Блессинг оставляет так много незакрытых вкладок? Неудивительно, что у нее такой медленный интернет.