Фантазия услужливо рисует картинку в голове.

Боже, помоги ей!

Но Бог явно был в этот момент чем-то занят.

Или он просто давно уже предпочитал не обращать свой взор туда, где мелькал Кирилл Воронов.

– М-м? Хочешь? – Кирилл говорит (скорее мурчит, как довольный кот) тихо – так, что сотрудница отеля, скорее всего, слов не разбирает; его дыхание щекочет ухо; а смысл слов доходит только тогда, когда Кирилл чуть отодвигается от ее лица и произносит уже громче:

– Принесите, пожалуйста, один «Секс на пляже». И запишите на тот же номер, на который выпишите штраф.

Вот дура!

Он просто издевается. Смеётся. Развлекается.

В ту ночь… Она сама себя предложила. А он явно дал понять, насколько сильно —ни насколько – в этом заинтересован. Пусть она и ляпнула про угрозу… Вряд ли его бы так сильно это напугало.

Все, что Кирилл вытворяет сейчас – сегодня и вчера – просто его способ поглумиться.

– Хорошо. – Девушка кивает, но Василиса едва ли может сфокусировать взгляд на ней.

Никольская догадывается, как они с Кириллом выглядят со стороны: домик, коктейль, эти его прикосновения к её щеке…

– Спасибо. Буду через пару минут у стойки. – И снова наклоняется к ее макушке, теряя всякий интерес к девушке. Носом легко-легко трется о голову.

У нее сейчас случится сердечный приступ, серьезно.

Но нет сил отодвинуться.

Нет сил послать.

Потому что ей в жизни не было так приятно, как сейчас. Так хорошо, так…

Василиса едва заметно сжимает бедра плотнее. Жаль, с мурашками ничего сделать нельзя.

– Ты что, бронируешь дом, чтобы курить тут?

Проклятье! Она задает вопрос, чтобы… отвлечься от своих ощущений? Или чтобы дать себе и ему повод задержаться так хоть на минуту?

– Почему нет? – Он все еще(и правда подобно довольному, объевшемуся сливок коту) трётся носом о волосы, дышит в макушку. И Василиса чувствует, как его пальцы легко касаются верха шеи под волосами.

Быстро пробегаются по затылку, чуть надавливая, круговыми движениями массируют кожу головы.

– Нравится?

Она едва успевает себя остановить, чтобы не откинуть голову назад. Именно его вопрос помогает ей держаться. Помогает злиться.

– Почему бы просто не уехать?

Его запах сейчас без примеси туалетной воды.

Но все еще кружит голову сладостью гвоздики и горечью табака.

– Я хочу покурить тут. И покурю.

С головы рука снова опускается вниз, обхватывает шею, разминает. Лучше, чем массаж в этом чертовом СПА.

Кажется, открой Никольская рот – ничего связного она не скажет. Сама замурчит. Поэтому Василиса лишь сжимает губы.

– Знаешь, что еще хочу?

В могилу ее свести. Лишить подруги. Лишить последних нервных клеток. Лишить спокойного сна.

– Ума не приложу. – Больше себе под нос, чем в ответ ему, бубнит Василиса.

– Так что на счет секса на пляже?

– Не люблю алкоголь.

– А я не про алкоголь.

Василиса резко оборачивается – он убирает руку. Но не отодвигается.

Зря это она…

Сантиметров десять между их лицами – а у нее выходит смотреть только на губы.

Кирилл все еще стоит, облокотившись на спинку руками.

– Что-то я не заметила, чтобы ты был на него готов у клуба…

Он молчит пару секунд, будто выискивая в глазах ответ на неозвученный вопрос. И, кажется, что-то находит. Брови взлетают вверх, когда Кирилл удивленно-весело спрашивает:

– Ты что, обиделась? Я тебя… задел отказом?

– Нет. – Василиса отворачивается.

– Эй, ну ты чего? Хочешь, чтобы я извинился?

Кирилл, судя по интонации, едва сдерживает хохот. Она жмурится изо всех сил.

– Отойди. Пожалуйста, отойди сейчас же.

Удивительно. Но он выполняет просьбу. Обходит шезлонг. И останавливается у ее ног. Садится.

– Домик для свидания. Вчера я ничего ей не сказал. Сегодня – попытка номер два. Что мне делать? Рассказать правду или продолжать ее?..