- Опять сломался. - коротко заключил он, поднимая золотые кусочки. И чуть тише, чтобы не донеслось до ушей отца, добавил, - Всё-таки, купили мы с тобой какую-то фигню...
Прозвучало достаточно интимно. Эти его "мы с тобой" и хрипловатый полушёпот намекали о чем-то запрещённой между нами. Личном. И этого личного и интимного мне хотелось просто до одури!
С такой досадной поломки Рождество и покатилось под откос.
Именно в эти праздничные ночи мы, по-обыкновению, собирались все вместе и веселились. Поэтому, сегодня отсутствие Джесс и мамы чувствовалось более остро.
Это ощущение витало в воздухе. Было почти осязаемым, наполовину зримым.
Наши никчёмные попытки создать праздничное настроение потерпели крах. Были убиты на корню.
На Виталике лица не было... Больно смотреть... А представить, что творилось у любимого на душе - ещё хуже.
Едва наступило Рождество и он, высидев, видимо, ради приличия, ещё полчаса, просто свалил со словами "Извините. Я больше не могу".
Навернувшиеся на мои глаза слёзы, отец расценил по-своему:
- Не обижайся на Виталика, дочка. Ему ещё очень тяжело. Нужно время.
Да разве я обижалась? Душа пылала из-за его боли. Горела. Разрывалась...
А утро... Оно оказалось в тысячу раз "волшебней"!
- Доброе утро, папуль! С Рождеством! - совсем не радостно, поздравила я отца.
- С Рождеством, милая! Послушай, я тут подумал, может нам смотаться в Mountain High на денёк? Хоть немного развеемся! - проникся энтузиазмом мой предок, насыпая в миску мульти злаковые хлопья.
- Давай... А может и Виталия с собой позовём? Глядишь, немного повеселеет...
- Нет, милая. Поедем одни. Виталик уехал, точнее, улетел в Дубай.
- Как? - руки затряслись, поэтому я поспешила поскорее избавиться от бутылки с молоком, шмякнув её на стол. - Он же через три дня должен... был...
- Не знаю. Он так решил. Забегал с полчаса назад. Попрощался и передавал тебе привет. - отец глотнул кофе и, морщась от обжигающей крепости, кивнул в сторону гостиной, - Кстати, он оставил тебе какой-то свёрток.
Может быть, я подозрительно быстро сорвалась с места? Но голова сейчас была забита другим. Схватив небольшой комок из крафтовой бумаги, я нетерпеливо развернула плотные, бежевые слои, вызволяя из них мою резинку для волос и кулон. Отремонтированный руками любимого.
Внутри всё сжалось... И оборвалось...
Он со мной не попрощался. Ни записки не оставил, ни строчки не черкнул!
Вот так легко и просто уехал на долгих два месяца, вновь бросив меня с разбитым сердцем и тревогой в душе.
- Дочка! Ну так что? Едем? - затормозил меня на середине лестницы бодрый голос отца.
- Едем, папуль, едем.
Стоит ли говорить, что поездка в горы ещё больше надорвала раны в моей душе. Невозможно было не вспоминать, с кем я тут была совсем недавно... Без него я медленно и тихо гасла. Душа впадала в летаргический сон, не желая ничего чувствовать. Вообще, ничего не желая.
Только сердце не хотело ни засыпать, ни успокаиваться. Оно терзалось разлукой и рвалось. Под сто ударов в минуту...
22. Глава 22
Окончания каникул я ждала, как манны небесной. Спала и видела, как бы поскорее вернуться обратно в Нью-Йорк. Нет, я не воспылала неожиданной любовью к этому заснеженному городу. Просто находиться в Лос-Анджелесе было невыносимо. Тут всё напоминало о Виталике. Ужасно тяжело было каждый день видеть его безжизненный дом. Да и в собственном на каждом углу мне мерещился любимый.
"В Нью-йорке должно стать легче" - подбадривала я себя, пробираясь к друзьям сквозь толпу пассажиров в аэропорту.
- Ты только посмотри, как она загорела! - Тодд ткнул Хизер в бок и кивнул в мою сторону.