Огромное и невиданное горе пришло тогда на родную землю. И как не пыталась Александра Ильинична скрыть от мужа результат своей первой встречи с немецким солдатом, поведала об этом отцу их дочь Ольга, рассказав, как была избита ее мать, когда чужеземный сапог переступил порог их дома. Девочка плакала, вспоминая этот эпизод. Ведь прямо на ее глазах гитлеровец безжалостно колотил самого родного ей человека кулаками, а когда женщина упала на пол, то еще несколько раз ударил ее ногой, стараясь попадать в самые болезненные места на теле, а еще старательнее целил по голове. Рассказывая все это, Оля прижимала трясущиеся руки к груди, словно проматывала перед своими глазами ужасную киноленту. Всхлипывая и, в итоге уткнувшись лицом в грудь отца, она описала выражение глаз немецкого солдата, его страшное лицо, искаженные в злобной гримасе губы, суровость во взгляде. Он пришел убивать и грабить. Пришел унижать и уничтожать тех, кого его пропаганда призвала не считать людьми. И именно это прочитал ребенок во внешнем виде и действиях чужеземного солдата.

Еще накануне вторжения гитлеровцев в родную деревню, жена Ивана и его дети перебрались в подпол, чтобы спастись от беды и предусмотрительно не стать жертвами гремевших в окрестностях сражениях. Каким-то невероятным образом сельские постройки и жилые дома почти не получили повреждений. Редкий снаряд долетал и разрывался близ одного из огородов, а чаще где-нибудь поодаль, не причиняя вреда. И лишь оконные стекла в домах по окраинам были вынесены взрывной волной или случайным осколком.

Отступающие части Красной Армии то ли не успели занять оборону на данном участке, то ли сознательно поберегли мирных жителей, но гром сражений не коснулся сельских дворов. Наступающие гитлеровцы лишь мимоходом промчались по деревенским улицам, где, не встретив сопротивления, не стали делать остановки и принялись дальше преследовать красноармейцев, с боем отходивших вглубь территории страны. Но вслед за активными передовыми подразделениями, по сельским дорогам вошли в дома простых людей те, кто жаждал добычи, крови, насилия.

Сидя в подполе, Александра Ильинична с детьми отчетливо слышали скрип досок пола от хождения по ним кованных солдатских сапог. Они различали незнакомую речь, хорошо доносившуюся до них. А по грохоту от битья посуды им стало понятно истинное значение присутствия непрошенных и вооруженных гостей. Гитлеровцы увидели крышку погреба, открыли ее и вынудили женщину с детьми подняться наверх.

С чувством хозяина в русской деревне, немцы встали на постой, заняв несколько крестьянских изб, выгнав из них законных жителей. А размещенные по окраине селения постройки и дома были превращены в огневые точки, наблюдательные пункты и передовые посты. За несколько дней, силами остававшихся в деревне мальчиков-подростков, передовые укрепления опутали сетью траншей и линий связи, создав временный рубеж обороны.

Не стал исключением родной родительский дом Александры Ильиничны. Ее мать и самая младшая сестра, двадцатиоднолетняя красавица Евдокия, заблаговременно перебрались к старшей дочери. Под покровом темноты, еще до намечавшегося вселения немецких солдат, супруга Ивана помогла родственникам перенести кое-какое имущество и продукты питания. Она же нашла нужные слова для утешения матери, никак не собиравшейся покидать родные стены. Но с потерей дома пришлось все равно смириться, долго оплакивая все приложенные когда-то старания к созданию домашнего уюта, семейного очага, надворных построек и заботливо выполненных огородных посадок, что безжалостно разрушались и перекапывались для создания оборонительной линии.