На гардеробной стойке в футлярах дремлют мои десять платьев, вокруг разложены шляпки, обувь, сумочки, бижутерия. Вот это всё и есть результат моей вдохновенной работы за последние несколько месяцев.

Скоро приедет Данила – мой обожаемый стилист, помощник и лучший друг. Потом впорхнут, одна за другой, модели – тоненькие девочки, бесцветные бабочки-капустницы. Мы с Данилой будем делать из них роковых махаонов и дерзких крапивниц. На их нежных, хрупких телах платья встрепенутся, придут в движение, заживут полной жизнью. Сейчас же я просто гляжу на них, – словно усталая кошка, родившая десятерых котят, – и понимаю, что, несмотря на весь мандраж, в целом, я довольна. Да. Мне нравится моя работа. И она должна понравиться тем, кто будет её оценивать.

Вдруг дверь в гримёрку приоткрывается, и я слышу за плечом женский голос. Он, вроде бы, мне незнаком, но вот интонации… От этого вкрадчивого шелестящего тона меня невольно передёргивает – как от прикосновения к чему-то, что давно умерло и наполовину сгнило.

– Слушай, не может быть… Но это и правда Кира! Не могу поверить! Здравствуй, дорогая! Сколько же лет мы не виделись…

Обернувшись, я тоже не могу поверить. Однако на пороге комнаты действительно стоит Ирина Щедрина собственной персоной. Натуральная блондинка с кукольным лицом глядит на меня прозрачными выпуклыми глазами и приветливо улыбается.

– Здравствуй, Ирина, – это всё, что я могу из себя выдавить, сглотнув ком в горле. Такое чувство, что кожа на руках начала покрываться мурашками.

– Неужели ты, Кира, тоже участвуешь в этом конкурсе? Вот это да… Просто фантастика.

Кажется, она готова меня даже обнять. Но я невольно делаю шаг назад – в этой девушке столько яда, что любое прикосновение может быть опасно. Щедрина, конечно же, это замечает.

Её взгляд скользит в сторону – на мою коллекцию.

– Мм… я наконец-то вижу платья в твоём гардеробе. Поздравляю. Осталось только научиться правильно подбирать фасоны и цвета. Но я верю, что ещё лет десять – и у тебя всё получится… О, ты только не обижайся на меня. Ты же понимаешь, что я шучу.

Ирина оборачивается к своему спутнику, с которым только что разговаривала, он стоит в дверях. Это парень в пиджаке, с очень выразительной, фигурно выбритой бородой. Борода перетягивает на себя всё внимание, поэтому уловить выражение его лица довольно сложно. Но мне почему-то кажется, что он слишком молод, чтобы носить столько растительности на лице.

– Представляешь, Серж, мы с этой девушкой знакомы с детства. Когда-то отдыхали в одном лагере. Она всю смену проходила в одних и тех же спортивных штанах. Модный показ – это последнее место, где я ожидала её встретить.

Щедрина смеется. Серж, – господи, что за дурацкое имя, – криво улыбается в бороду.

– Ну, пока, Кира. Желать тебе победы, как ты понимаешь, я не стану. Победит тот, кто этого достоин. Но теперь я ещё больше уверена в своих шансах.

Хихикнув ещё пару раз напоследок, Щедрина удаляется вместе со спутником.

О, небо. Почему я встретила её именно сегодня, именно сейчас? Или ты хочешь сказать, что до этого момента у меня всё шло слишком хорошо?

17 лет назад. Лагерь

Я сижу в палате, на койке, которая стоит ближе всех к двери. Под койкой прикорнула моя потрепанная брезентовая сумка. В широком, во всю стену окне машет хвойными лапами лес, мне семь с половиной лет, и это – летний оздоровительный лагерь. Здесь я буду находиться ближайшие три недели.

Перед отъездом мама объяснила, что лагерь – это место, где я буду отдыхать, веселиться и радоваться жизни. Но пока что мне почему-то не радостно, скорее наоборот. Во мне нарастает