Вот уже второй день настойчиво пытаюсь услышать хоть отзвук своих извилин, чтобы убедиться в их существовании… Ненавижу такое состояние. Оно случается редко, но в такие моменты ощущаю себя атрофированным овощем. Что-то внутри меня категорически отказывается мыслить и чего-либо желать. Второй день прошёл на одной ноте, будто на одном дыхании. Видимо, после всплеска вдохновения я впала в духовную спячку, наступил эмоциональный дефицит. Это до такой степени ужасно, что мне порой лень даже дышать. Всего пару дней назад во мне умещалось три человека, а теперь ни одного. Теперь в моём теле с трудом умещается даже сердце. Мой день превратился в существование. Прошла будто вечность в этом состоянии. Такие дни всегда тошны для меня… Вчера я засыпала с надеждой проснуться утром в своём нормальном теле, но утром с отчаянием обнаружила: за ночь ничего не изменилось. Нелегко просыпаться с такой мыслью, но ещё хуже – заставить своё тело сползти с кровати в такой день. Наверное, сегодня я буду утопать во сне с той же мыслью и надеждой, что завтра моя душа проснётся вместе с моим телом.

Будучи вдохновленной совсем недавно, закидала себя делами, новыми книгами. Весь этот список толпится в моей голове, лишь создавая тревожность, не давая ни минуты на спокойное существование. Хайям и пустые листы для акварели пылятся на моём столе, «гарики» и десяток видеоуроков – на страницах монитора, длинный перечень новых родившихся дел зарастает паутиной в моей голове. Может, я слегка претенциозна, и это моё нормальное состояние? Апатия, пофигизм, негативизм, тошнота от еды, от людей, от событий, разговоров, хроническая усталость и сонливость… Симптомы или диагноз?

Мой внутренний антиапогей губит меня с каждой минутой.

Июль была фантазёркой. Она часто выдумывала сказки в своих фантазиях и наяву.

* * *

Какая у них была любовь! Они не хвастались статусами в соцсетях, не вели переписки на стенах, не притворялись. Они не боялись ничего, не любили врать. Не ругались по вечерам, не били посуду. Они спокойно пили утром какао, любили мечтать и смотреть на уходящую луну. Они читали книжки. «Том Сойер», «Код да Винчи». Смотрели взахлёб фильмы, смеялись, и где-то щемило внутри. Они не играли на показ, не завидовали друзьям, не плели интриги. Они не обижались невпопад, не вскрывали чужую почту. Они любили песок и плавать на матраце, очки RayBan и огненные закаты. Они жили в ожидании бурной ночи и сладких губ. Они смело шли навстречу будущему и любили своих родителей. Им не нравилась неразбериха в делах. Они были нежны и добры. Они никогда не кидали трубки, не предавали, не отказывали, не бросали, не обвиняли. Они не злились, не терзали свои чувства, не разбивали чужие сердца. Они не ломали мебель, не били вазы, не выбрасывали с балкона вещи. Они не говорили ужасных обидных слов, они хотели заботиться. Они просто любили детей, хотели завести собаку. Они просто любили жизнь: каждый по-своему. Они просто ещё не были знакомы.

***

Бывает ли любовь от безысходности или любовь-отчаяние?

Однажды маленькая девочка встретила мальчика, как ей казалось, её мечты. Или это просто была первая детская любовь или психический зов вследствие взросления и неустойчивости гормональных всплесков. Неважно это сейчас, неважно было и тогда. Её тешило всё в этом человечке. Возможно, это было затуманенным сознанием, но это всё было не важно. Маленькую девочку тянуло магнитом. Она грустила несколько дней, месяцев, лет. Но всё так же бездумно ждала. Пришёл момент, когда девочке пришлось повзрослеть и понять. Тогда она начала искать замену на пустующий оторванный кусочек сердца. Ей легко это удавалось: ради спокойствия и заботы она готова была принять этот кусочек от любого, кто мог бы ей это предложить. И такие люди были. Пришёл один человек, и, не сумев адаптироваться под нужную форму, ушёл, отрывая ещё больший клок. Её душа ослабевала, дыхание то становилось нервно-тревожным, то стихало до уровня мертвеца. Ей и так нелегко было жить в этом мире. Ей казалось, словно она перепутала время и родилась не в том веке, не в том месте. Она чувствовала себя некомфортно и одиноко. Быстро нашёлся ещё один донорский экземпляр, но ушёл он ещё быстрее, оставляя за собой пустоту. Некоторые люди закрывают своё сердце после первого же провала. Но эта девочка не боялась рисковать. А зря… Хотя всё это длительное время был ещё один донор, который был готов отдать ей всё своё сердце. Но что-то её останавливало. Этого человека девочка слишком ценила, чтоб ранить его так же, как ранили её. Этот человек был ей настоящим другом. И хоть она того и не хотела, но всё же ранила его. В мире разорванных сердец стало человеком больше…