В последнее время отношения у нас с ней не ладились. Можно было конечно всё списать на переходный возраст, если бы она не вела себя в точности, как моя мама. А это уже очень похоже на формирование характера, а не издержки переходного этапа взросления. Я с подругами часто смеялась над тем, что меня муж так не контролирует, как мама. Где я, с кем, как долго, что я там делаю и зачем – маме нужен был полный отчет. Каждый её звонок мне начинался с одной и той же фразы: «Ты где?» Если я где-то на вечеринке с коллегами или в кафе с подругами, то девочкам звонят и написывают сообщения обычно мужья, а мне – мама. Раньше я над этим только шутила. Часто просто не брала трубку и не отвечала на сообщения после того, как один раз отвечу. Но стало не до шуток, когда в компанию моей мамы добавилась ещё и дочь. Тут уж стало совсем не смешно. Если мама не могла дозвониться до меня, то она сразу же звонила моей дочери. И я получала двойной прессинг. А теперь уже Катя и сама без «помощи» бабушки не даёт мне шагу ступить. Сообщения сыпались одно за другим, и я разозлилась.

– Что тебе нужно? – еле сдерживая себя, проговорила я в трубку.

– Чтобы ты была дома! – не стесняясь своих эмоций, крикнула мне в ухо моя одиннадцатилетняя дочь.

– Ты за тоном следи! – сказала я, уже повысив голос. – Ты с матерью разговариваешь, а не с подружкой!

– А ты ведёшь себя не как мать!!! – сорвавшись на истерику, заорала в трубку Катя. – Что ты за мать такая? Где ты шляешься?

Я чуть не задохнулась от таких слов и нажала отбой звонка. Напротив себя я увидела круглые удивлённые глаза Лили. Она застыла с кружкой возле рта. Лиля моргнула и сделала глоток.

– Извини, – упавшим голосом произнесла я.

– Да ничего… – ответила Лиля спокойным голосом. – Это кто? Дочь?

Я кивнула. Мне было ужасно стыдно перед Лилей и за дочь, и за себя. Мне бы вскочить и убежать или, лучше всего, провалиться сквозь землю, но усталость с новой силой навалилась на меня и буквально пригвоздила к табуретке. Руки задрожали. Лиля крепко взяла меня за руку, словно стараясь унять эту дурацкую дрожь.

– Может, чего-нибудь покрепче налить? – спросила она.

– Нет, что ты? – ответила я и даже испугалась. – Я пойду, хорошо?

– Ну, смотри… – сказала Лиля и кивнула.

Уже возле выхода она сказала мне:

– Спасибо за то, что зашла… И… Если тебе нужно будет поговорить с кем-нибудь, то не стесняйся, приходи.

Я еле успела выскочить из квартиры Лили, потому что слёзы буквально кипели в глазах. Душили злость и обида. И жалость к себе. Ведь я правда даже не могла ни с кем ни поговорить по душам, ни пожаловаться! Подруг у меня толком не было, а друзья детства уже выросли во взрослых дядек и вряд ли поняли бы меня, если б я тут начала перед ними нюни распускать… Я никогда не позволяла себе слабостей, тем более слёз не только перед ними, но и перед самой собой. Надо взять себя в руки, а то что-то совсем расквасилась. Хорошо ещё, что хоть с мужем у меня было взаимопонимание. Он никогда не ограничивал мою свободу и всегда был на моей стороне. Я всегда чувствовала его поддержку практически во всех вопросах. Он часто меня даже от моей же собственной мамы защищал. Мы были с ним отличной командой.

Мысли о муже и его защите придали мне сил, и душившие меня слёзы отступили. Домой я зашла уже совсем успокоившись. Всё семейство моё было дома. Муж встретил меня на пороге, поцеловал и ушёл обратно в зал смотреть новости. А я первым делом прошла в комнату Кати и отчитала её за звонок. Катя, надувшись, сидела в кресле с телефоном и произнесла только одну фразу по окончании моей тирады.