Да и каралось самозваное дворянство строго…

На брак с маркизом, явный мезальянс, требовалось разрешение самого Генриха, поскольку Антуан Мари Жюстен де Клематис приходился какой-то четвероюродной роднёй Валуа, правящей династии и, согласно действующему Уложению о чистоте дворянской крови, король лично отслеживал браки старейших дворянских фамилий, а род де Клематисов к таковым и относился, несмотря на полное обнищание. На это и сделал ставку смышлёный маркиз, лично подавший королю прошение о браке. Не оставил на откуп придворным секретарям, занятым более проталкиванием «подмазанных» золотом прошений, нежели действительно нужных бумаг. Не доверил бюрократической машине, работающей при прохождении каждой просьбы из рук в руки с учётом требований протокола, а значит – чрезвычайно медленно. Но разыскал парадный камзол далёкой юности своей, собрался в один день, сунул под мышку фамильную шпагу, поцеловал изрядно округлившуюся к тому времени невесту в щёку – и укатил в Лютецию.

Где и воспользовался наследуемой привилегией маркизов де Клематис на аудиенцию у короля вне очереди, оставив за спиной в приёмной нескольких графьёв и виконтов, а так же лиц духовного сословия.

Появлением бодрого моложавого старика Его Величество впечатлился. Ещё бы. Прованская кухня, которую Аннет знала неплохо, ещё на корабле пошла маркизу впрок, и на Гаврский берег сошёл уже не измождённый борьбой за жизнь чудом спасённый скиталец, а изрядно окрепший, прибавивший не только в весе, но и в росте, стройный подтянутый седоусый дворянин, про которого запросто можно было сказать: есть ещё порох, есть! Свидание со смертью порой удивительным образом пробуждает жизненные силы, со свойственным ему юмором заметил маркиз, пересказывая королю историю своих злоключений. И даже освежает настолько, что чувствуешь возрождение во всём теле, буквально во всём… а потому – нет-нет, да невольно и потянет на шалости, о которых, казалось, и думать забыл по причине невозможности исполнения. И глядишь – на усохшей ветви древнего рода уже проклёвывается почка…

Его Величество Генрих Валуа, несмотря на простецкую крестьянскую физиономию, коей частенько поддразнивал его шут Пико, языком иносказаний и мудреца Эзопа владел в совершенстве. А потому, собрав в кулак всю тактичность, на которую был способен, осторожно поинтересовался, а родная ли пробилась почка, не потрудился ли над древом усердный садовник из ближайшего сада… или поместья. На что маркиз с гордостью ответствовал, что деревце его, хоть и взято из чужого питомника, но последние несколько месяцев обихаживалось исключительно им самим, и за подлинность полученных в недалёком будущем плодов он ручается. О чём готов даже принести присягу в присутствии епископа и прелата, дожидающихся в приёмной.

Его Величество Генрих задумчиво покивал. Что ж, бывает иногда и такое среди садоводов-долгожителей… Особенно, если речь идёт о возрождении угасающей фамилии. Можно даже закрыть глаза на купеческое происхождение невесты. Главное, чтобы в жилах будущего наследника текла кровь самих…

Возложив ладонь на Евангелие, присутствовавшее на письменном столе короля, величавый старец подтвердил: о, да! Кровь Валуа там будет, хоть и сильно разбавленная, но, как говорят отцы нашей Церкви, капля святой воды и море освящает, так, кажется?

…Несколько лет спустя, вглядываясь в личико маленького Анри, маркиз де Клематис откинул тёмно-русую прядку с виска мальчика – и, наконец, углядел три родинки, расположенные ровным треугольником: отметку, полученную при рождении, которую Аннет до сего времени удавалось скрывать от окружающих под чепчиками и шапочками. Внимательно изучил профиль, с каждым днём всё более знакомый, густые брови, карие глаза, простоватую, вовсе не аристократическую мордашку… и рассмеялся с облегчением.