Памятуя, что спиртное, да ещё и крепкое, не утоляет жажду, а напротив – разжигает, маркиз к пойлу не притронулся. К тому же, несмотря на кажущуюся легкомысленность, он имел за плечами богатый жизненный опыт, подсказывающий, что от находящихся в сильном подпитии, да ещё с оружием в руках, молодых людей лучше держаться подальше. А потому – тихо, по-бриттски, поспешил уединиться якобы в поисках еды и питья, на самом же деле спрятался в небольшой пещерке за скалой. Где его, впрочем, к вечеру и застал врасплох прилив. К счастью, старичок успел вовремя выскочить из грота, едва не ставшего для него ловушкой, и, как любое живое существо, застигнутое наводнением, послушался инстинкта, что погнал его наверх. На самую вершину…

По рассказам моряков он знал, что приливы в этой части моря достигают отметки сорока футов, а то и выше, и когда вода спала, вновь обнажив островок, подивился лишь тому, что выжил.

Товарищей по несчастью он так и не нашёл. Захлебнулись ли они, перепившись, или поубивали друг друга – какая разница? Ему предстояло бороться за жизнь самому.

Порой, цепляясь за каменистый утёс, давясь горько-солёной водой, доходившей почти до горла, он вспоминал о недавнишних планах красивой кончины – и содрогался от истерического смеха. Боже, как ему сейчас хотелось жить! Просто жить!

…А когда волны спали в миллионный раз – воззвал к небу так жарко, словно и не делал это поминутно:

– Господи, клянусь: ежели кто сумеет меня отсюда вытащить – я сотворю для него всё, что он пожелает! Дай только сил дожить, Господи!

И так велико было его чувство благодарности и верность данному слову, что едва молодая вдова, спасшая его из плавучей тюрьмы, проговорилась, что обеспокоена судьбой будущего ребёнка, которому трудно будет без отца – тотчас, не задумываясь, припал на вовремя согнувшееся колено и предложил руку, сердце, титул, поместье… Всё, что имел.

И, увы, долги. Помявшись, маркиз признался в наличии оных.

Но ни разу, ни единого дня не пожалел о проявленном великодушии и согласии невесты.

Труднее всего оказалось даже не укрощение кредиторов и возведение из руин фамильного замка и деревушек. Твёрдая ручка Аннет вкупе с умеющими убеждать верными помощниками творили чудеса, и бывшей капитанской дочке справиться с зажравшимся управляющим и отбившимися от рук старостами оказалось не тяжелее, чем навести порядок в собственном трактире. Куда больше пришлось поволноваться из-за разрешения на брак самого маркиза в двенадцатом поколении и безвестной вдовы.

…Ах, Джон Клеменс, верный маленький Джон! Не зря он отработал пять лет на тайную службу бриттского посла, не зря учился каллиграфии и тонкому искусству – нет, не противозаконной подделки, но копирования документов. Ещё когда Аннет заявила о себе на всё побережье, как о судовладелице, он провернул весьма удачную аферу, или, по его выражению, «операцию» с якобы потерей и нахождением документов одной честной вдовы, подавшей в Гавре прошение на пенсион за погибшего в море супруга-офицера. В числе бумаг, оказавшихся в шкатулке, похищенной какими-то негодяями прямо из запертого номера гостиницы, весьма удачно оказалась и подорожная для путешествия по морю, так называемый «пасс порт». Буквально через два часа после кражи воры были разысканы и сданы властям некими добрыми людьми, обедающими в гостиничном зале и тронутыми причитаниями вдовы, а украденное возвращено владелице. Этого времени Джону Клеменсу как раз хватило на снятие копии «пасс порта» и внесения небольших поправок в фамилию и имя вдовы. Хотел заодно и повысить происхождение, но… пришлось Аннет превратиться лишь в купчиху, ибо дворянке в торговых делах доверия от клиентов ждать не приходилось. Свой больше доверяет своему.