Диана нахмурилась.

– Помяни мое слово, он совсем непрост. Нутром чувствую. Сама подумай: сначала я встречаю его на рабочей вечеринке. Он так назойливо пытался поговорить, что мне сквозь землю провалиться хотелось. Я его отшила и через неделю он якобы случайно знакомится с тобой. Разве это не странно?

– Знаешь, дорогая, мир не вертится вокруг тебя. Он мне нравится! – Щеки Кристины залил румянец от негодования. Она выдохнула и привела последний аргумент, который смогла придумать: – Зато у Бруно нет подозрительных кулонов!

Девушки недолго помолчали, ни одна не хотела уступать. Наконец, напряженную тишину прервала Крис:

– Давай не будем, зая. Мы столько лет дружим и никогда из-за парней не ругались. Что происходит?

– Ты права. Прости, просто я волнуюсь за тебя. Будь осторожнее, пожалуйста.

– А ты уже возьми инициативу в свои руки и поцелуй сама своего недотрогу, – засмеялась Крис.

– Доброе утро! Как спалось? – в палату зашла высокая медсестра с приветливой улыбкой. Она положила на тумбочку две таблетки и напомнила: – Желтую после еды! Завтрак принесут через десять минут.

– Спасибо – улыбнулась в ответ Диана и вернулась к телефону: – Крис, мне пора. Нужно привести себя в порядок.

Кристина послала подруге воздушный поцелуй и отключилась.

***

Просторный кабинет слепил безупречной белизной. Стены, пол, пушистый ковер, стол, кресло и даже набор одинаковых ручек – белым было все. От такого яркого беззвучия цветов глазам становилось больно. Разбавлял странный интерьер только длинный алый диван у стены. На этом фоне он казался неуместно ярким. Макс занял место посередине. Кожаная обивка неприятно скрипнула. Очевидно, здесь не слишком часто сидели.

В дверях показалась высокая худощавая женщина. Седые волосы, собранные в идеальный пучок, и костюм, такой же белоснежный и безупречный, как и весь кабинет, придавали ее виду пугающую строгость.

Макс быстро встал и опустил взгляд. Диван снова недовольно скрипнул.

– Я принес души от русалок, – с придыханием произнес он, – и несколько от себя.

Женщина указала жестом на полупрозрачную вазу на столике возле дивана, села за стол и переложила несколько бумаг. Мужчина аккуратно опустил туда ракушку и каменный шарик примерно такого же размера, после чего направился к двери.

– Максимилиан, – ледяной голос прозвучал тихо, но при этом заполнил собой не только кабинет, но, кажется и самого Макса, – уверена, ты отдал не все.

Он вздрогнул. Было глупо надеяться, что госпожа ничего не заметит, и все же, надеялся.

– Это так. Я прошу дать время для этой девушки, – Макс поднял глаза. Руки предательски дрожали, а голос охрип.

Смерть приподняла бровь и перестала писать. Она встала из-за стола, облокотилась на него и разгладила складку на струящихся брюках.

– Ты смеешь просить меня об отсрочке? – голос звучал спокойно, но в тоне присутствовала такая жесткость, что, казалось, им можно рубить канаты.

– Я уже не одну сотню лет один из ваших лучших приспешников, вы ни разу не сделали мне даже замечания…

– Так не зарабатывай его и сейчас! – перебила его Смерть.

Максимилиан замолчал и опустил взгляд. От страха ноги стали похожими на желе, и он едва удержался на них, белый ковер поплыл перед глазами. Макс хотел уйти, но не мог сдвинуться с места. Где-то там, в больничной палате, лежит та, ради которой он осмелился спорить с госпожой.

«А Диана бы противостояла?» – вспомнил он вопрос Марги и вновь посмотрел на Смерть.

– Я уже долгое время один из ваших лучших приспешников, – повторил он, четко проговаривая каждое слово, – но до сих пор остаюсь лишь жалким посыльным и слугой. Если за все эти годы я не заслужил более высокого ранга своей безупречной службой, то может быть заслужил хотя бы возможность развлечься со смертной?