Цена урока для меня была высока! Воистину жизнь – эффективный учитель, правда бьёт больно и берет дорого. Очень больно и очень дорого.

Все серые кардиналы, которых я находил, действовали скрыто.

До того как я создал семью, у меня была подруга. Я не нравился её маме, она видела во мне большое сходство со своим руководителем в бизнесе, которого считала бандитом. Поэтому женщина постоянно промывала мозги своей дочери, которую после этого штормило. Мне же мама всё время улыбалась и была любезна.

Но зато, я похоже нравился двоюродной сестре своей подруги, и поэтому, она периодически жаловалась своей маме из-за того, что чувствует себя одиноко, когда я забирал её родственницу на свидание. Как вы понимаете обе мамы, будучи родными сёстрами, уже вдвоём промывали мозги моей подруге. Со мной тётя также была доброжелательна и очень обходительна.

Мои отношения с подругой напоминали мне борьбу Геракла[37] с гидрой[38]. Я победил гидру, отрубив голову нашим отношениям. Если бы я отрубил головы всем серым кардиналам, то моя девушка осталась бы сиротой.

Проблемы на линиях общения – раздолье для серых кардиналов.

Я работал в банке. В мои обязанности входил запуск новых специальных проектов. Такими проектами стали: создание негосударственного пенсионного фонда для сотрудников банка, оптимизация системы налогообложения, введение новой для банка услуги – межбанковское кредитование, разработка системы, позволяющей оценивать реальное финансовое состояние банка-контрагента по его балансовым показателям.

Конечно же, мне приходилось защищать все проекты на правлении банка.

Я готовил документы, рассылал их заблаговременно членам правления и готовился к неприятным вопросам.

Членами правления в основном были зрелые дамы из советской финансово-кредитной системы, они мало интересовались новыми решениями, поэтому скучали на заседаниях и, конечно же, не изучали моих документов перед очередной встречей.

Это бесило председателя правления, он рычал, как тигр. Но рычал почему-то в мою сторону. Я выслушал его гневные тирады раз-другой и решил внести ясность в эту путаницу.

Я спросил: «Есть ли ко мне лично какие-то претензии? Может быть, я не разобрался в теме? Может быть, не подготовил своевременно документы или членами правления обнаружена какая-то ошибка в моей работе?»

Председатель был озадачен и ответил: «Нет».

На непродолжительное время его возмущённый взор был направлен в сторону правильных адресатов. Но через некоторое время он снова обрушился на меня с потоком гневных необоснованных изречений.

Я поднял на него глаза и спросил: «У вас ко мне есть какие-то претензии?»

Щеки председателя покрылись румянцем. «Нет», – ответил он, испытывая неудобство перед коллегами – возрастными дамами.

«Можно ещё один вопрос, – продолжил я. – Мой отец, который вырастил и выучил меня, не имеет права разговаривать со мной таким тоном. Почему вы считаете, что такое право есть у вас?»

Председатель побагровел, но сказал: «Извините, пожалуйста».

Заседание шло ещё несколько десятков минут, и за это время председатель правления снова срывался на меня несколько раз. Но каждый раз, когда я поднимал на него глаза, он извинялся.

Видимо этот опыт стал настолько болезненным для него, что я больше ни разу не был приглашён на заседания правления. Несдержанность председателя лишила его возможности общаться со мной напрямую. Линия общения перестала быть сильной, быстрой и надёжной.

Я, тем не менее, продолжал работать и реализовывал новые проекты.

Межбанковское кредитование в 90-е было невозможно, если ваш банк пользовался государственными кредитами. Но госкредитование было убыточным для нашего банка. Получая кредит под более, чем 200 % годовых, мы имели право выдать его только предприятиям определённой отрасли, добавив к процентной ставке не более 5 %. При этом мы должны были вернуть Центробанку (ЦБ)