В вертолетном отряде мое появление энтузиазма не вызвало. Моложавый начальник и пожилой усатый вертолетчик, обсуждавшие какие-то профессиональные проблемы на летном поле, посмотрели на меня довольно угрюмо.

– Верховья Бикина? – переспросил начальник. – А что ты там забыл?

– Какая разница? – удивился я. – Вы сможете меня туда доставить?

– Мы сможем доставить кого угодно куда угодно, – заверил он. – Только зачем?

На мой взгляд, причины их совершенно не касались, но, коль скоро они проявляли такую настойчивость в этом вопросе, я пнул ногой свой огромный вещмешок и соврал:

– Хочу сплавом спуститься. Понимаешь, с детства мечтал.

– В одиночку, что ли? – пожилой вертолетчик осуждающе покачал головой. – Опасно это.

– Да ладно, – я изобразил кривую усмешку. – У меня же карабин с собой. Любого медведя со ста метров завалит.

– Против зверя твой карабин, может, и хорош будет, – моложавый начальник закурил и выпустил густой клуб дыма. – А против лихих людей что ты с ним сделаешь?

– Каких еще лихих людей? – меня начала раздражать эта никчемная полемика. – По Бикину что – отряды диких партизан бегают и поезда под откос пускают, которых там отродясь не было? А может, шайка разбойников на купцов заезжих охотится? Зачем вы меня запугать пытаетесь?

– Мы тебя не пытаемся запугать. Мы тебя предупреждаем. Партизан там, конечно, нет, а вот шайка разбойников, кажись, завелась.

– Что за чушь? – я вынул из кармана охотничью кальку и, расстелив ее прямо на бетоне летного поля, ткнул пальцем. – Смотри: вот Соболиный, вот Красный Яр. А вот перевал, и за ним – Тернейский район. А между ними – ни одного селенья, только несколько зимовий. Что здесь делать разбойникам, если здесь даже людей нет?

– Я не знаю, что они там делают, только у тебя калька неполная, – начальник тоже присел на корточки рядом со мной и ткнул в нее пальцем. – Вот здесь, здесь, здесь и здесь находятся базы отдыха.

– Тогда почему они не обозначены? Я покупал эту кальку, как самую лучшую. Человек, который мне ее продал, соврать не мог.

– Он и не врал, наверное. Это секретные базы. Для губернатора и других шишек. Когда прилетает президент или министры, их тоже туда возят. Водки попить, из ружья пострелять. Там егерей нет, журналистов тоже. Можно расслабиться по полной. И никто не напишет, что министр экономического развития, пьяный в дюпель, ползал на четвереньках, а потом наблевал на розовый куст. Или что премьер-министр собственноручно подстрелил очень редкое краснокнижное животное. Или что представитель президента в сексе предпочитает позу бутерброда и всегда пользуется презервативами с запахом банана. Полная секретность, соображаешь? Поэтому ни на одной кальке эти базы и не будут обозначены.

– Какая-то странная секретность. Вы-то о них знаете. И мне рассказали.

– Мы о них знаем, потому что сами туда высоких гостей доставляли. А тебе рассказали потому, что базам, кажется, край приходит.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Поэтому тебе, дураку, и говорят – опасно туда одному соваться. Нехорошие люди там завелись. За последний месяц две базы сгорели. Подчистую. Сторожа, слава богу, живы остались, только заикаются и по углам гадят. Поэтому губернатор приказал с двух оставшихся баз охрану тоже снять, и гостей туда возить на неопределенный срок прекратить.

В его глазах металась тревога, но меня он не испугал. Напротив – я понял, что не ошибся, и Артемида действительно там. Сгоревшие базы – ее рук дело. Очень уж она не любила тех, кто без надобности крушил природу. Несколько не в ее стиле было оставлять в живых четверых сторожей – в свое время в Греции нарушителей своих принципов и установлений она наказывала намного жестче. Что заставило ее проявить великодушие в этот раз? Может, то, что сторожа – люди подневольные и, в отличие от высоких гостей, не стремились разрушить как можно больше в максимально короткие сроки. А может быть, за те две тысячи лет, что ей пришлось прожить не в прежнем статусе богини, которой воздвигались храмы и приносились жертвы, а простой охотницы, она несколько пересмотрела свои привычки относительно контактов с людьми.