– Договорились, – рядом стоявший оперативник усмехнулся и отошёл в сторону, в отличие от Владимира Ивановича, который посмотрел на меня с удивлением и явным подозрением.

– А что было за что мстить?

– Я не буду ничего сочинять. Не знаю. Мне самой было интересно, кто он или она, этот любитель лилий. Я сначала думала, что это наш электрик. Его, кстати, Александром зовут, не знаю его фамилии. Но она категорически отрицала это. Потом я подумала на японца. Тоже, кстати тип, скажу я вам.

– Подождите, подождите, японец? Какой ещё японец? Откуда он взялся?

– Вот на этого похож, – я показала на часы, стоящие на комоде, – фарфор отличный, старинный, я в нём разбираюсь, поверьте мне, – я подвела Владимира Ивановича к красивому комоду, на котором стояли часы.

– Господи, фарфор причём? – удивился он.

– Не причём, я просто его собираю.

– Японец тогда причём?

– Слушайте, молодой человек, что вы всё причёмкаете? Чего вы меня путаете. Садитесь и пишите протокол осмотра места происшествия и опрос свидетеля.

– А свидетель кто?

– Вы что, не выспались, в конце концов? Я, я свидетель!

– Обалдеть, вы что юрист?

– Архитектор я. А вообще пенсионерка! – тихо добавила я.

– Хуже нет иметь дело с добровольными свидетелями, да ещё бывшими архитекторами, – устало произнёс Владимир Иванович, – пенсионерками, – добавил он, с усмешкой посмотрев на меня. Но за стол сел и стал что-то записывать, заполняя форму протокола.

– Да? Значит так? Учту. Вы ещё за мной побегаете, – мне показалось обидным его высказывание.

– Не обижайтесь. Так кому она хотела ещё рассказать о цветах?

– Она мне сказала так: ничего, скоро он, этот инкогнито, перестанет носить цветы. Я догадываюсь, кто это может быть. А когда я спросила её, о ком это она, то Илона Павловна сказала, что всё нам расскажет в субботу. Я поняла, что в субботу будет и этот Свешников А. В., которому она завещала всё своё имущество. Не может быть… только вечером… я от неё ушла почти в одиннадцать ночи, с ней всё было в порядке, – спазмы до слёз пережали моё горло.

– Так, так! Завещала, говорите? Интересно, – Владимир Иванович кивком головы пригласил меня присесть, – теперь давайте без слёз и всё по порядку.

Часа два я рассказывала, а он записывал и всё переспрашивал меня о последних событиях, о завещаниях, обо всём, что было мне известно.

– Она вчера и мне подарила нэцкэ, – неожиданно прорвались душившие меня слёзы. Я разревелась ещё больше, – мне кажется, она предчувствовала, что с ней что-то случится. Но, знаете, такой весёлой я её никогда не видела.

– Вот как? А свидетели у вас есть?

– Какие свидетели? Чего свидетели? – я не поняла сути вопроса.

– Свидетели вручения вам подарка?

Но тут вышел из спальной комнаты криминалист и сказал, что смерть наступила путём удушения.

– Так как следов борьбы на кровати не обнаружено, скорее всего, её задушили, – криминалист прошёл в просторный холл квартиры, – да, скорее всего здесь. Вот сброшены журналы, перевёрнута ваза для цветов. Она открыла дверь и на неё кто-то набросился. В силу своего возраста она не смогла дать нападавшему достойного отпора

– Как! Получается, её убили? – с ужасом спросила я.

– Как вы понимаете, сама она до кровати дойти не могла.

– Ищите коробку с нэцкэ. В ней самые дорогие статуэтки, приготовленные для передачи в музей нэцкэ. А убийца тот, кто таскал ей эти злосчастные лилии, и кто стащил коллекцию нэцкэ, – высказала я свои предположения.

– Ну, всё! Преступление раскрыто, осталось найти убийцу, – издевательски ухмыльнулся Владимир Иванович, – кстати, вы последняя кто с ней виделся, так может, мы и убийцу уже нашли?