И теперь я стою по колено в сугробе абсолютно голая и обнимаюсь с симпатичным наглым эльфом. Без договора, еды, одежды, каких-либо гарантий и перспектив. Но с магией, которую я совершенно не знаю, а вот эльф с ней прекрасно знаком. И может меня обучить. Значит, если я хочу выжить, то должна держаться его и впитывать знания по максимуму. Придётся расстаться с невинностью, но я не особо ею дорожила. Для покойной бабушки она была гораздо большим сокровищем. Через месяц мне исполнится двадцать один год, и признаваться кому-то, что у меня до сих пор не было никаких отношений, уже становилось неловко. Почему-то на мою девственность клевали исключительно неприятные мужики за тридцать пять с замашками домашних тиранов. А хорошие парни сторонились, стоило рассказать о моей невинности.
– Танарил? Я… у меня… – замялась я, – я не… я даже…
– Заикаешься? – удивлённо спросил он.
– Девственница, – с трудом признала я и посмотрела в его невероятные зелёные глаза.
– Ну да, естественно, невеста же, – хмыкнул он. – Ничего, я не привередливый.
– И что, мы прямо так? Тут? В снегу? – разволновалась я.
– Ну почему в снегу? Cemen lauca4, – приказал он, и снег вокруг нас начал таять, обнажая лесную подстилку из опавших листьев бордового цвета, – Heca5!
Насекомые, спящие в листьях, дружно расползлись в стороны. Удивляться сил уже не было, поэтому просто отметила для себя, что «хека» – это разогнать насекомых. Хорошее заклинание, пригодится. Если что, буду по крестьянским амбарам подрабатывать. Есть же тут амбары?
Тем временем ложе было готово. Поверх листьев Танарил раскидал листки с моим договором, а затем приказал:
– Ostimi minna lannë 6!
Листья и листки слились, переплелись между собой, образуя широченное покрывало тёмно-бордового цвета. Эльф уложил меня на импровизированное ложе, сам лёг на бок рядом и стал меня разглядывать. Именно так, как Славик Вику, – жадно, вожделенно, с нескрываемым мужским интересом.
Было странно, страшно, любопытно, неловко и приятно одновременно.
– Танарил? Как ты сюда попал? – спросила я, ловя его взгляд.
– Захотел уйти из своего мира, – ответил он, проводя пальцами по груди и рождая во мне смятение и интерес.
Его прикосновения были волнующими и пугающими одновременно.
– Почему ты захотел уйти?
– Потому что меня предали моя невеста и мой брат. Я застал их в весьма недвусмысленной позе. После чего полгода размышлял о том, чего я хочу, а затем случайным образом отправился в этот мир. Здесь встретил и захотел тебя. Всё просто.
– И что будет дальше? – судорожно сглотнула я.
– Если ты о ближайшей паре часов, то тебе будет приятно. Если о более отдалённом будущем, то понятия не имею.
Видимо, разговоры ему надоели, и он накрыл мой рот поцелуем. Потрясающим, горячим, страстным поцелуем. Я сама не заметила, как обвила его шею руками и пробежала пальцами по толстой косе. Ох, какая длинная! Спина широкая и тренированная, но не перекачанная. Фигура гармоничная и поджарая. Размах плеч тоже внушительный, а на животе – кубики. В обычной жизни я бы такого красавчика не заинтересовала даже на одну ночь. А здесь я чувствовала, что он буквально горит от желания.
Его руки тем временем гладили моё тело. Сначала легко, едва касаясь, затем нежно, а потом требовательно и даже властно.
– Танарил? – спросила я, когда его губы опустились к шее, лаская горячим влажным дыханием тонкую кожу, – Есть какое-то заклинание, чтобы не было больно?
Он перевёл на меня взгляд умопомрачительных зелёных глаз и сказал:
– Расслабься, ни крови, ни боли не будет.
Я ему поверила, и с меня словно спали оковы настороженности, неуверенности в себе и боязни что-то сделать не так. Стыдно тоже не было. Он мог не спрашивать и не уговаривать, а взять силой. Или даже подчинить каким-то заклинанием. Конечно, он мог бы предложить мне покровительство и защиту просто так. Это было бы благороднее. Но что, если я действительно ему просто очень сильно понравилась? В бедро упиралось недвусмысленное свидетельство его желания. В конце концов, он ничем мне не обязан. Опять же, откуда я знаю, какие законы благородства в его мире? Может, он как раз и поступает очень даже по-джентельменски?