Александр III, царь

Блин, а интеллигенция?

Сахаров, академик

Заткнись.

Язов, маршал

Если душа человека жаждет чуда – сделай ему это чудо. Новая душа будет у него и новая у тебя.

А. Грэй, капитан

В середине восьмидесятых косьба от службы в Советской армии приняла размеры национальной катастрофы. У кого были хоть какие-то связи – ползали на коленях, у кого были хоть какие-то деньги – совали взятки всем подряд, хоть военкому, хоть министру здравоохранения, у кого не было ни связей, ни денег, спешно женились на многодетных матерях-одиночках. Остальные бедолаги, у кого не было ни связей, ни денег, ни стыда, ни совести, шли на преступления – от нелегальной эмиграции до членовредительства. Например, мой брат, владелец культуристского подвала в Воркуте, лично переломал гирями и блинами от штанги руки-ноги всем членам своей молодежной непреступной группировки. Спрос на его услуги был так велик, что на время весеннего призыва ему пришлось взять на шахте отпуск за свой счет. В результате из всего подвала в армию забрали только одного человека – его самого. Ему-то некому уже было руку сломать – никто не мог гирю поднять.

Чтобы как-то поддержать обороноспособность страны, в правительстве СССР не придумали ничего лучше, как забирать в армию всех студентов подряд, невзирая на то, есть или нет в институте военная кафедра. А многие ведь и поступали в Горный из-за наличия военной кафедры. И тут такой обломище. Таким пренеприятнейшим образом в 1988 году после второго курса загремели в армию наши друзья Гера Позин и Лев Этинзон. Конечно, связь с ними не терялась. Они получали письма. Например, такие: «Лев, как ты думаешь, надо ли нам создавать команду для участия в КВН?» А Лев в это время думал, что ему надо за ночь начистить тонну картошки для всего экипажа авианосца «Павлик Морозов». Какой там, к чертям, КВН?! Вообще из инопланетной жизни… Гере повезло немножко больше – его часть, полк береговой авиации располагался в Крыму. Хоть и не в самой Ялте и не в парке Чаир, но на берегу все-таки Черного моря, а не Баренцева, как у Левы.

И вот теплой, вечнозеленой крымской зимой 1989 года матрос Позин под шелест кипарисов и шум прибоя чистит ветошью элероны и лонжероны МиГ-31 и мечтает о том, как он будет чистить туфли перед походом в ресторан «Арагви». И тут по громкой связи над гарнизоном раздается голос дежурного по полку:

– Матросу Позину срочно явиться на КПП!

Очень похоже на глас божий. Всякий, кто лежал полгода в инфекционной больнице, или сидел в тюрьме, или был в пионерском лагере, знает это невыразимое чувство абсолютного счастья, когда тебе кричит нянечка, или вертухай, или пионервожатая:

– К тебе приехали!

Матрос Позин срочно бежал на КПП, и к бочке счастья примешивалась ложка недоумения – кто же к нему мог приехать?! Жены тогда у него еще не было, папе с мамой незачем, ни на что он в письмах не жаловался, для Деда Мороза поздновато, февраль на носу. Может, та девочка, с которой он познакомился, когда в пятом классе ездил с родителями в Коктебель? Мысль бредовая, но послужите полгодика в армии – вам и не такая чушь в голову полезет. Гера прибегает на КПП, караульный его спрашивает:

– Ты этих ненормальных знаешь?

Гера смотрит, а там на спальниках и рюкзаках валяется, греется на солнышке агитбригада зимнего похода ВПК МГИ. Тут и сел старик. Хотя он был еще не дед, а черпак, но все равно сел. Обалдел, ошалел, остолбенел. Короче – впал в когнитивный диссонанс. Мы-то с вами давно догадались, что там не папа-мама и не девочка из Коктебеля, книжка-то про МАГМУ. А Гера же не знал. Дадим Гере время выйти из транса и обрести дар речи, а пока вернемся к началу этого эпического похода.