– Это же, наоборот, хорошо.

– Да? Почему же?

– Ну, вроде все равны перед законом. У всех есть одинаковые права, там… все имеют право на защиту и так далее. Помню еще по юрфаку.

– Я же придерживаюсь противоположной точки зрения, – продолжал Брат, пригубляя свой чай, – я считаю, что главное – определить, насколько правонарушение оказало влияние на общество и какие последствия повлечет его ненаказуемость. Одно дело, когда женщина сама продает свое тело. Это ее выбор. Другое дело, когда крепкие, здоровые мужчины зарабатывают, продавая женщин как товар. Если можно купить девушку, то почему нельзя приобрести на нее право владения другим путем? Например, украсть? Посадить ее в подвал и пользовать по своему желанию? Или почему можно купить проститутку, но нельзя купить для той же цели ребенка? А, Владислав? Что ты об этом думаешь?

– Нет, ну ребенок… Это же педофилия. Это, вообще, как бы… Извращение.

– Да? А разве проститутка, которую ты купил, не является чей-то дочерью?

– Но ребенок, он же несовершеннолетний.

– А разве все совершеннолетние одинаково разбираются в жизни? Кто вырастет из изнасилованного педофилом ребенка? Или девочки, которая пошла на панель в 12 лет? Все преступления рождаются в головах людей. Конечно, все зло в стране мне не победить, но я всегда надеюсь на чудо.

– Вы верите в чудеса?

– Конечно. Каждый, так или иначе, верит в чудеса. Один верит, что гаишник не остановит его со вчерашним перегаром, другой верит, что ему не изменяет жена, внезапно записавшаяся на ежедневные курсы китайского языка, и так далее.

– Боюсь, что я не верю, – возразил Влад с улыбкой. – Вся моя жизнь тому доказательство. Всю жизнь я его жду, чудо, а оно никак не происходит.

– Я уверен, что ты заблуждаешься, – парировал Брат и улыбнулся в ответ.– Разве прекращение уголовного дела в отношении тебя не было чудом?

– В тот момент это действительно казалось мне чудом, – признался Влад и сконфузился.

Он никогда не вспоминал время, проведенное в СИЗО. Подняв этот вопрос, Брат тем самым затронул их отношения, потому что он тогда спас его от тюрьмы.

– Ну да, – произнес Влад медленно, но твердо, – полагаю, это было что-то вроде чуда. Надежд было мало.

– Не мог бы ты, если эта тема не слишком болезненна для тебя, рассказать мне о той истории?

– Что именно вас интересует?

– Почему ты решил заступиться за ту женщину?

Енакомых в Осетии интересовало, как Влад «вляпался», и как «отмазался». И только Брат спросил, ради чего он ввязался в ту историю.

– Она была хорошим человеком. А эти ее родственнички с нее деньги тянули. Она старалась копейку заработать, а они мучили ее, избивали почти каждый день. Я не мог смотреть, как неблагодарные твари мучают хорошего человека.

– Ты бы снова хотел отсидеть в СИЗО?

– Это предложение? Я там классно выспался. Все равно бы наступил на теже грабли, себя не изменить.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я слишком хорошо себя знаю.

– Да ты оптимист. Тогда ответь мне на такой вопрос. Представь. С тобой в машине едут твои близкие, родители, братья. И вдруг ты попадаешь в сложную дорожную ситуацию. Ты или должен сбить десять школьников, переходящих дорогу по зебре, и, скорей всего, для них все кончится плохо, или ты можешь направить машину в бетонную стену, и тогда для тебя и твоих близких все закончится плохо. Что ты выберешь?

Влад почувствовал, как у него вспотела спина. Даже потенциальная возможность такого выбора была ему неприятной. «Какого черта, – думал он про себя, – какого черта я должен отвечать на вопросы, которые мне не нравятся!»

– Если у тебя проблемы с этим, можешь не отвечать?