– Когда я приказываю – ты слушаешься! Ты выполняешь всё, что я скажу, если не хочешь быть прилюдно выпорот! Тебе ясно?!

Синие глаза недобро сощурились.

– Этот альв прав, я не обучен рабству. Что делать, когда один приказ противоречит другому?

– Госпожа! – рыкнула Мэл.

– Госпожа, – сквозь зубы прошептал дэв.

– Слушаться нового приказа, очевидно! Что здесь непонятного?!

– Слушаюсь. Остаюсь здесь. Госпожа.

С минуту они сверлили друг друга острыми взглядами. Мэл задавалась вопросом – почему и правда не высекла его при Келтране? Стоило высечь. До крови. До слез и мольбы о пощаде. Как же хотелось сделать ему больно! Малврае снова рыкнула, натыкаясь взглядом на солнечный амулет дэва, который почему-то все еще оставался на нём… И правда, почему? Птичке пора забыть о воле и о своём прошлом. У птички теперь другая жизнь. Мэл резко сдернула амулет с его шеи. Цепь лопнула, рассыпая звенья по полу, следом полетела и сама побрякушка.

– Нет! – вскрикнул дэв, но было поздно. Малврае с хрустом раздавила его драгоценность каблуком своего высокого сапога. Тонкий золотистый метал погнулся, солнечный камень выскочил из оправы и укатился прочь, пропадая в тени коридора. – Нет…

Алактир дернулся было за ним, но Мэл сильнее надавила рукой ему на грудь.

– Забудь. Ты больше не паладин. Ты – раб. Мой безвольный слуга. Ты больше никогда не ослушаешься меня. Иначе, следующее, что я раздавлю…

Мысль, быстрая и колкая, как острие ритуального ножа, ковырнула разум. Матушка велела не спускать с Келтрана глаз!

Когда Малврае ворвалась в гостиную, комната была пуста. Сердце замерло на пороге удара. Она заметалась по гостиной, пока не заметила, наконец, открытую дверь террасы, и тонкую фигуру жреца за шифоновой шторкой.

– Вы… здесь.

Келтран удивленно обернулся, когда Мэл поспешно вышла к нему.

– Да. Вы не против? Мне потребовалось немного свежего воздуха…

Малврае бросила быстрый взгляд в сторону ворот. Портной уже отбыл? Едва ли матушка выводила бы его через главный вход, но все же… Келтран поймал ее беспокойный взгляд и виновато потупился.

– Вы все-таки кого-то ждёте… – прошептал он, печально вздыхая. – Извините. Мне стоило дождаться возращения лакея… Ваша госпожа-мать права, я очень грубо обошелся с правилами приличия. Признаюсь, я поторопился намеренно… Но у меня есть оправдание. Я очень хотел увидеться с вами.

Малврае глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться, облокотилась на перила. Приятно холодные. Очень захотелось прижаться к ним горячим лбом, но Мэл сдержалась. Она едва не оплошала перед матерью из-за паршивца дэва… Остается надеяться, что Келтран не увидел ничего лишнего. Нет, не должен был.

– Если бы ваш приход доставил серьёзные неудобства, матриарх выпроводила бы вас сразу.

– Что ж, тогда я спокоен.

Они помолчали, слушая свист подгорного ветра, задувающего в пещеры, и разглядывая магические фонари неспящей Юдоли. Потом жрец вдруг спросил:

– Вы бы хотели, чтобы я стал вашим?

Вопрос был неожиданно прямым и обескураживающим. Как ответить? Правду? Полуправду? Уклончиво?

– Это будут решать матриархи, – сказала Мэл, выбрав сдержанность.

Келтран порывисто обернулся к ней, сжав пальцами кованые перила, словно бы тем самым удерживая себя от чего-то необдуманного.

– Это так. Но мне важно, что думаете вы. Я не хочу быть… нежеланным.

Мэл растерянно смотрела на жреца, не зная, что сказать. Откровенно говоря, она еще ни разу не задумывалась о гареме мужей… Слишком много нового. Первый раб, первое сватовство, матушкины великие планы… Нужно держать лицо.

– Я вас понял. – Релинар мягко улыбнулся, по-своему истолковав ее молчание. – Не будем торопиться. Быть может… нам стоит видеться чаще. Чтобы я стал для вас… чтобы я мог понравиться вам…