Шесть или семь? Десять?

Но на руке было пять пальцев. Я не спала.

Только сердце билось быстрее, словно я бегу. Но я стояла на месте.

Стояла и слушала, как смеялся Димка за столиком. Как бариста шумит кофемашинами. Как мимо постоянно ходят, толкаются, извиняются и толкаются опять. Улыбаются. Здороваются. И все-все вокруг знают друг друга, а я не знаю никого.

Никого, кроме Браги, художника с бабушкиной трубки.

Если бы можно было снять об этом влог. Если бы было можно. Только не поверит никто.

«Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – жизнь потеряешь, прямо пойдёшь – жив будешь, да себя позабудешь».

Мы точно пошли прямо.

«Кротовые норы»

Шёпот в ракушках-наушниках – наперебой, что нельзя разобрать ни слова.

Norwegian wood.

Мы идём куда-то вглубь поляны, прямо в высокую сухую траву, хотя только что шли по Кафедральной площади, только что стояли у скамеек в парке, только что покупали кофе навынос.

Я с удивлением крутила головой из стороны в стороны. Ни площади, ни часов на башне, ни оранжевых ромбиков In Caffe.

Только сосны упираются в хмурое осеннее небо. Серые тучи сбиваются в кучу, перешёптываясь и переглядываясь. Разбрасывают невидимые руки-ноги, расползаются, рвутся, оставляя белые дыры-ямы. Разбегаются по деревьям, ворча, сбиваются в новые кучи, опять рвутся, нитки трещат по швам.

– Куда мы идём? – спрашиваю наконец.

Хотя больше всего мне хочется спросить, где мы и как сюда попали.

– Мы ищем кротовые норы. – Димка оборачивается: – Слышала о таких? Раньше здесь были баррикады, а за ними гора с туннелями. В туннелях можно было прятаться, солдаты боялись туда соваться. В этих туннелях ходов как в лабиринте.

– Какие солдаты? Ты о чём вообще?

– Кротовые норы ещё никто не находил, – улыбается. – Только мы нашли. Мы с Йолей.

Я остановилась.

Norwegian wood в ракушках-наушниках.

Солнце просачивается сквозь решето серых туч. Тянет лучи-полосы прямо под носки кроссовок. Рассыпается по траве и листве.

Отражается в глазах.

– С какой Йолей?

Земля качается у нас под ногами.

Где-то вдали слышны крики, хлопки салютов.

Небо совсем рядом. Можно протянуть руку и потрогать его шершавый осенний бок.

– Бежим!

Нам навстречу уже бегут люди.

Падают, путаясь в высокой траве, встают и бегут снова. А многие так и сидят в траве, обхватив голову дрожащими пальцами и покачиваясь из стороны в сторону, как китайские болванчики.

– Что это? – спрашиваю. – Где мы?

– Добро пожаловать! – пищат наушники.

– Добро, добро!.. – миллионы солнечных глаз раскрываются прямо перед нашими лицами.

Вспыхивают голубым, застывают, вглядываясь в нас, юркают под одежду, в карманы курток и джинсов.

– Где мы?

Димка оборачивается:

– Скоро будешь дома!

– Но где мы? И кто эти люди?

Огромная зияющая дыра расступается прямо у нас под ногами. Я даже руками взмахиваю, чтобы остановиться и не шагнуть в неё сразу.

– Где мы?

– Кротовые норы! Внизу туннели. Прыгай! Иначе застрянешь тут со мной!

– Ты что, спятил? А ты?

– Я? – Димка улыбается. – Я вернусь. Я всегда возвращаюсь!

– Правда?

– Обещаю! – и касается лба кончиками пальцев.

Тайный язык. Наш с Йолей.

– Как?

Но он толкает меня в дыру.

Ветер.

Пронизывающий насквозь, бьющий прямо в спину. Подхватывает легко, несёт вместе с песком и пылью, с охапкой листьев, с дождём – в небо!

Упираюсь руками и ногами, пальцы тонут в перине сизых облаков, нависших над морем.

Отчаянный крик морских чаек.