– Предлагаешь сидеть сложа руки? – громко возразил он ей. – Давай, можно так же об автобус… – Он осекся и бросил на меня виноватый взгляд. Я сделал вид, что его не слышал.

Ольга долго провожала его, я слышал ее умоляющий шепот, ее неровные тревожные вздохи, и представлял себя и Марину на их месте, вспоминая ее испуганный взгляд. Скорее всего, она бы, не произнеся ни слова, проводила меня, а по возвращению я бы прижал ее напряженное тело к себе и сказал, что все хорошо.

Никита еще раз окинул комнату взглядом, крепко сжимая кочергу в правой руке, вздохнул и вышел за дверь.

– Я пойду с ним, – решил Кувалда в последний момент.

Если бы я не знал этих парней, никогда бы не подумал, что они знакомы почти всю жизнь. Однако все это время их обоих преследовало одно и то же ощущение, что когда-то должен наступить переломный момент в их дружбе. Несмотря на то, что для этого было много причин, и как бы далеко не заходили их бесконечные распри, он так и не наступал. Никита вспыхивал как сухая листва от одной искры, неосторожно брошенной Кувалдой, который не умел молчать когда это было необходимо. Кувалду, в свою очередь, злило то, что его друг предпочитал нашу компанию его. Я не понимал этой по-настоящему детской обиды, пока не пообщался с Егором поближе.

Кувалда усиленно размышлял после решения Никиты, это давалось ему с трудом, в его тяжелой голове роились не менее тяжелые мысли, и я уже было решил, что вот он, тот самый момент, но я ошибся. Это был первый раз, когда собственная ошибка принесла мне облегчение.

Ольга присела на краешек кровати, Полина опустилась рядом с ней и обняла ее за плечи.

– Они хоть знают, куда звонить? – спросила она.

– Конечно, знают, – сухо ответила Ольга.

– Перед тем, как заступить на вахту, мы проходим инструктаж, – пояснил я. – В случае чрезвычайной ситуации мы должны уметь подать сигнал бедствия, используя любое средство связи, за исключением мобильного телефона.

– Почему так?

Я пожал плечами.

– Не знаю, забыли внести изменения, наверное. Или просто не подумали.

– Да, это было непредусмотрительно с их стороны, – согласилась девушка и отвела взгляд. Вмиг ее лицо поменялось, я увидел те же остекленевшие глаза, какие были у Марины в самые страшные для нее моменты. Не трудно было догадаться, что так напугало Полину. Я уже знал, что увижу в окне, я прочитал это в ее глазах. Тьма вернулась.

Ольга сидела неподвижно, запустив длинные пальцы в густые белокурые локоны. Я не слышал ни всхлипов, ни тяжелых вздохов, в комнате было тихо, пока кто-то из парней не выразился громким басом.

– Ну, вот и все.

Я посмотрел на того, кто это сказал. Худой короткостриженный парень был похож на героя какого-то отечественного мультфильма, обладавшего двойными мешками под глазами и неприлично полными губами. Девушки сидели поодаль от него, очевидно, его общество было им не очень-то приятно. Я мог понять их, одна только внешность его была мягко говоря отталкивающей.

– Ничего еще не все, – возразила ему Полина. – Они еще могли добежать. Дед, скажи, могли ведь?

– Если и могли, то только до соседнего дома, – покачал головой старик и хрипло раскашлялся.

Они могли добежать. Он точно мог. Никита Гордеев бегал быстрее всех в бригаде, а бегать нам приходилось нередко. Особенно на ночных сменах, когда в комнате отдыха из громкоговорителя раздавался голос, оповещающий нам о том, что если мы продолжим спать и не появимся на своем рабочем месте, то с премией можем попрощаться. Прощаться с премией никто не хотел. Никита ждал похвалы от начальства, а вместо этого ему напророчили карьеру спортсмена за самый быстрый бег, работающее как часы сердце и крепкое тело.