Но она молча терпела все Сёмкины обиды, потому что видела, что Макару лучше там, на самой первой парте, возле учительского стола. А Сёмка… ну что же, весь класс знает, что спасу от него нет, и даже дедов ремень с пряжкой, которым Сёмку угощают дома в неделю не по разу, своего действия не возымеет.

Только однажды заплакала Люся, не выдержав насмешки Сёмки, которую он «подкрепил» действием – нарисовал на странице Люськиного учебника какую-то каракулю.

– Ой-ой, нюни распустила! – хохотал Сёмка, показывая пальцем на закрывшую лицо ладошками Люсю, – Беги, мамке жалуйся, беги!

Потом Люська всю перемену пыталась вывести это чернильное безобразие со страницы учебника русского языка, но ничего не получалось, тогда она решила после уроков сходить в библиотеку, к Надежде Валентиновне, которая уж наверняка знает, как исправить такую страшную беду.

Кое-как досидев до окончания уроков, Люська бросилась скорее в библиотеку, и уже там, не выдержав огорчения, снова расплакалась. Наденька даже испугалась, от чего же плачет её любимица, а узнав, обняла Люсю и усадила на стул рядом с собой.

– Ну что ты, я уж думала, что серьёзное случилось, – Наденька обнимала девочку и чуть покачивала, как маленькую, – Ничего мы с книгой делать не станем, чтобы не испортить её еще сильнее. Не бойся, никто не станет тебя ругать за чужую провинность, а я сегодня же поговорю с Галиной Степановной, чтобы и она знала о случившемся.

– Мне книжку жаль, – ответила Люська, прижавшись к Наденьке, – Она ведь новенькая! Мне и еще двум девочкам, как отличницам, достались совсем новые учебники, а я…

– Да, книжку жаль, – согласилась Надежда, – Но не так сильно она и испорчена! Помарка с краю, на полях, упражнения на странице видно. Успокойся, Люся, и не вздумай снова плакать из-за этого.

Когда Люська, успокоившись и напившись горячего чая вместе с Наденькой вышла из школы, то к ней немедленно подошёл не кто иной, как Сёмка, собственной персоной. Шмыгая носом и старательно отворачивая в сторону лицо, чтобы не видно было огромного фингала, украшавшего его глаз, он сказал:

– Люся, прости меня, пожалуйста, за то, что я испортил твой учебник. И вообще, за все…мои поступки меня извини, я всё понял и больше так не буду.

Зло глянув куда-то в сторону, Сёмка посмотрел на удивлённую Люську, которая уже было выставила перед собой свой старенький портфель для защиты, когда её обидчик неожиданно перед нею появился.

– Простишь? – с надеждой спросил Сёмка, – Я обещаю, что больше не трону тебя… и твои вещи.

– Х… хорошо, – даже растерявшись от такой неожиданности, ответила Люся, – Я буду рада, если мы с тобой больше не станем ссориться…

Сёмка обрадовался, кивнул девочке и подхватив свой портфель убежал прочь с такой скоростью, что Люська даже удивилась. Пожав плечами и раздумывая, что это нежданное извинение Сёмки явно каким-то образом связано со свежим фингалом под его глазом, Люся поплотнее замотала связанный бабушкой шарф и зашагала домой.

Скоро её догнал весёлый Макар Бурков, шутливо бросил в её сторону подтаявшим снежком и отобрал у неё портфель.

– Давай, я понесу. Сегодня много книг, тяжёлый, – Макар чуть покраснел от смущения, и Люся заметила, что несколько пуговиц на старом пальто Макара оторваны, а рукав разошёлся по шву.

И не ускользнуло от её внимательного взгляда и то, что на скуле у Макара образовался небольшой свежий синяк, да и рука чуть ободрана…

– Это, выходит, ты Семёна, да? – задала она не совсем понятный вопрос, но её собеседник всё прекрасно понял и покраснев ещё больше, отвёл глаза в сторону.

– Спасибо…. Только вот пальто твоё… мама же ругать тебя станет!