И вот старый хлев обрёл новую жилицу, на которую, откровенно говоря, жалко было смотреть… Клавдия Захаровна только глянув на коровёнку, прижала руки к щекам и воскликнула:

– Тася… Да она же тощая, еле живая. Какое от неё молоко ждать, её до молока кормить и кормить.

– Ничего, Рада хоть и похудела после болезни, но наш ветеринар сказал – жить будет, и молока даст в благодарность, если хорошо заботиться. Комиссия хотела её на убой, да я выпросила, с зарплаты будут вычитать, зато дорого не запросили. Председатель сказал – сена даст на первое время, а там уж и сами позаботимся, чай не без рук! Что накосим, а что купим, я еще зимой начала понемногу откладывать, всё же без коровы в деревне как жить? Всё, уже к концу лета у нас и молочко, и творожок, а то и маслице будет!

Люське Рада понравилась. Потому, что глаза у коровёнки были добрые и немного усталые, и просто потому, что ей было жаль животинку. Каждое утро теперь она старалась чем-то угостить новую обитательницу подворья. Чаще всего Люська брала кусок хлеба, чуть солила и несла Раде. Благо теперь жилось им самим немного легче и хлеб в доме был всегда, потому что бабушка Клава устроилась на работу и теперь ходила в ночную смену охранять новый, недавно отстроенный детский сад.

Одним ранним летним утром Таисия складывала в холщовую сумку нехитрую провизию, их всей бригадой отправляли на дальние поля, засеянные свеклой.

– Ну, смотрите тут, без меня не балуйте, – немного шутливо погрозила Тася пальцем Люське и Клавдии Захаровне, – А то вот ужо я вас, как вернусь!

– Ладно, Тасенька, не забалуем, – смеялась в ответ бабушка, – Ты сама смотри там, себя побереги. Полоть-то много…

– Ничего, зато урожай потом соберём богатый, агроном говорит, если погоды будут, так мы на первое место по урожайности можем выйти! Так и говорит – имеем все шансы! – Тася подняла вверх палец и брови сложила домиком, изображая Пантелеева, колхозного агронома.

– Мама! Ты просто вылитый Пантелеев! – залилась смехом Люська, и Тася обняла дочку, погладив по густым волосам.

Остались Люська и Клавдия Захаровна на хозяйстве, да так ладно у них всё правилось, что загляденье. Раду начали выгонять в общее стадо, а вечером у околицы её встречала Люська с корочкой хлеба, посыпанной крупной солью, а дома бабушка потихоньку раздаивала коровку.

– Бабуль, мы с девчонками завтра за малиной хотим пойти, – сказала Люська бабушке за вечерним чаем, – Разбуди меня завтра пораньше, я Раду провожу, и пойдём.

– Люсенька, не ходите. Степан Поляков говорил, что мальчишки медвежьи следы видели, почти у самой околицы! Мало ли что, лучше потом со взрослыми идите, скоро Лена Старцева приедет из города, она студентка, взрослая девушка, вот они с подругами тоже каждый год на Берестень ходят, там малинник большой.

– Бабуль, да мы недалеко! Вера сказала, что они с дедом ездили недавно на покосные лужки к мужикам, провизию возили, она приметила малинник, не хуже Берестянского. Вот туда и отправимся.

Уговорила Люська бабушку, да и как не уговорить, лето – оно ведь недолгое, надо на зиму запасать, чтобы было и что покушать, и чем полакомиться.

Рано по утру, когда молочно-белый туман, похожий на пенку, которую в жестяном ведёрке взбивает тонкая струйка, когда бабушка доит Раду, еще расстилался по околице, укутывая подножья крепких липок у околицы, трое девчонок отправились по малину. Белые косынки мелькали в кустах у ручья, когда они переходили безымянный ручей, звонкий девчоночий смех далеко разносился по туманной утренней округе.

Вскоре Люська вместе с Верой и Дашей уже вступили в прохладу леса, где еще не высохла трава от рассветной росы, а птичий хор уже гремел и горланил на все лады.