– Халеси, – вырывает меня знакомый голос из раздумий. – Ты там?

Я подхожу к лестнице.

– Здесь, – Мой голос разносится по башне, отскакивает от каменных стен и эхом возвращается.

– Я сейчас поднимусь, – отзывается Миата.

Я сажусь у стены, прямо на холодный каменный пол, и поджимаю колени к груди. Голова Миаты появляется в проеме. Ветер отбрасывает ее светлые волосы назад.

– Мне будет не хватать тебя, – поморщившись от холода, Миата садится рядом со мной. – Но приятно, что башня будет целиком в моем расположении.

– Ты уже знаешь?

– Кассиус сказал. Еще добавил, что отрежет мне язык, если я проболтаюсь, – она поворачивает ко мне голову. – Он заходил и оставил для тебя одежду. Поздравляю, ты теперь помощник лекаря.

Я поднимаю брови, а затем ухмыляюсь. Разумеется, король не может признать свою дочь, а затем объявить, что все это время я жила в гарнизоне и убивала людей, зато может сказать, что я жила в гарнизоне и лечила людей.

– Ты не говорила, что ты дочь короля, – Миата щурит глаза. – Ох, прости, наверное, стоит теперь обращаться к тебе Ваше…

Я толкаю ее в плечо, не дав закончить предложение, и она валится набок, громко смеясь. Я улыбаюсь, наблюдая, как Миата садится и вновь прижимается спиной к стене.

Несколько минут мы молчим, смотрим, как оставшийся краешек солнца исчезает за горизонтом. Небо разгорается все сильнее. Мягкий оранжевый свет озаряет наши лица и стены помещения. Я сижу на каменном полу, но вовсе не чувствую холода в это мгновенье.

– Я не говорила, потому что в этом не было смысла, – я нарушаю тишину. – Я незаконная дочь короля, который оставил меня на воспитание гвардейцу. А когда он умер, я попала в гильдию наемников. В гарнизоне это был бы лишний повод обратить на себя внимание, а это худшее, что могло случиться, особенно когда ты наемник. Поэтому я предпочитала никому не говорить.

Миата берет меня за руку и сжимает мою ладонь.

– Ты же будешь навещать меня?

Я сжимаю губы. Видимо, не только солнце может подарить надежду. Самую сильную надежду дарят люди.

– Через несколько дней я уеду из Грагоса. Хилай… король выдаст меня замуж ради выгодного союза.

Голубые глаза Миаты округляются, а затем ее губы растягиваются в широкой улыбке.

– Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на тебя в свадебном платье, – с ухмылкой говорит она. – Умоляю, скажи, кто этот везунчик.

Я разрываюсь между желанием снова толкнуть ее и закатить глаза. В итоге решаю не делать ни того ни другого. Я смотрю на Миату, и горькое осознание сдавливает грудь. Возможно, я вижусь с ней в последний раз. Последний раз мы сидим на вершине башни, в последний раз вместе ждем, когда погаснет солнце.

Я смотрю в окно. Закатное небо уже начало темнеть. Мысленно я обращаюсь к небесам и прошу у них маленькую просьбу, а затем поворачиваюсь к Миате.

– Это наследник короля Тарда, – отвечаю я.

Ее круглые глаза становятся еще шире. Миата прижимает пальцы к губам в тщетной попытке скрыть улыбку. Я уже готова толкнуть ее еще раз.

– О, небеса! – восклицает она. – Простите, Ваше Величе…

Я не даю ей договорить и толкаю ее в плечо. Падая набок, Миата разражается смехом, таким заразительным, что я смеюсь вместе с ней.

Таким я и запомню наш последний вечер на вершине башни.

Странно, но в теле не осталось боли.

Я лежу с закрытыми глазами, боясь пошевелиться. Я страшусь, что, если сделаю хоть малейшее движение – пытка вернется. В комнате тихо, слышно лишь монотонное движение стрелок часов.

Я сосредотачиваюсь на слухе и дыхании. Медленно вдыхаю и выдыхаю. Чувствую аромат чистого постельного белья, словно его только высушили, и кровать застелили пять минут назад. Запахи окутывают меня. Дерево, лак, лен и бергамот. Они становятся все ярче. Мне удается различить их по отдельности. Обонянию удается уловить даже запах краски на страницах книг, стоящих на полке.